Царство ночи
Шрифт:
Но в конце-концов, ей-то что? Рекламное агентство и в самом деле обыкновенный бордель, где каждый стремиться подстроиться под изменчивые вкусы юнцов. А она здесь — самая обычная шлюха. Через год модные словечки наверняка станут другими, но ее положение останется неизменным. Если, конечно, она не вырвется отсюда, не займется каким-нибудь честным ремеслом — скажем, проституцией. Ну а пока этого не произошло, нужно на что-то жить самой, нужно поддерживать Брюса, так что лучше не отвлекаться и побыстрее закончить работу.
Раздался звонок. Карен взяла трубку.
«Это ты, любовь моя?»
Голос и манеру общения ее шефа ни с кем не спутаешь.
«Да, мистер Хаскейн».
«Только что звонил Гирнбах. После обеда они собираются обсудить эскиз, к тому времени нужно подготовить текст».
«Я сейчас над ним работаю. Дайте мне еще минут двадцать».
«Отлично! Где будет свидание, у тебя или у меня?»
«Я его принесу к вам, как только закончу».
«Жду с нетерпением. Я пока охлажу шампанское и согрею ложе любви».
Карен оставила последнюю реплику без ответа. Бедняга Хаскейн, ему нельзя не посочувствовать. Толстенький лысоватый коротышка средних лет, обреченный злой судьбой жить в эпоху «конфликта поколений». Сластолюбец, для которого запретны сладости.
И ему наверняка особенно тяжело здесь, где его окружают глянцевые картинки, не позволяющие ни на минуту отвлечься от мысли о недоступных наслаждениях. Картинки вместо реальности. Как он, должно быть, завидует ответственным сотрудникам агентства, их постоянным разъездам по всему миру в поисках экзотического фона для своей рекламы, их финансовым отчетам о недельной командировке в Канны, где требовалось сфотографировать голую модель, — точную копии девицы, изображенной на этом эскизе, — держащую лампочку. Так сложилось разделение труда в их бизнесе: Хаскейн потел над словом, они наслаждались делом. Вот откуда агрессивно-напористый тон общения с сотрудницами.
Интересно, что произойдет, если она когда-нибудь поймает его на слове? Беднягу наверное хватит удар на полдороге к мотелю, где обычно происходят такие свидания. А может, наоборот, он покажет себя с неожиданной стороны…
Но, что гораздо хуже, она сама вполне способна на неожиданные поступки. В конце-концов, когда она в последний раз проходила через приятный ритуал с охлажденным шампанским? Откуда такая уверенность в себе? У нее точно те же проблемы, что у шефа, к которому она относится с такой самонадеянной снисходительностью. Все время продавать секс, и ни разу не купить; все время устраивать чужие свадьбы, но ни разу свою собственную. Правда, когда-то она тоже была невестой. Мисс Карен превратилась в миссис Раймонд. Только вот… Как ее здесь называют за глаза? «Карен, формально замужем».
Пошли они все к черту! Вместе с Эдом Хаскейном и его дурацкими приглашениями «на сеновал». Она сама, наверное, ничем не отличается от него: не старая и не уродина, просто закомплексованная жертва обветшалых моральных норм, которые ей вдолбили в детстве.
Карен потрясла головой и запретила себе праздные мысли. Повернулась к столу, заправила три чистых листа бумаги и копирку в портативную пишущую машинку. Следующие двадцать минут она полностью посвятила ухмыляющемуся полуголому парню и его растрепанной подружке, изо всех сил борясь с желанием поменять заголовок своего сочинения на более подходящий: «Я — Тарзан, ты — Джейн».
Электрическая машинка тихонько жужжала, Карен вполголоса произносила отдельные предложения вслух; наконец, бумагу украсил сногсшибательный образчик прозы, в котором воздавалось должное несравненным достоинствам полосатых штанов, содержащий полный набор правильных фраз, составленных наикрутейшим образом.
Карен выдернула листы из машинки, бросила третий экземпляр в ящик стола, прикрепила остальные к эскизу. Торопливо встала, чтобы выйти из комнаты, и тут снова зазвонил телефон.
Она вернулась к столу, подняла трубку.
«Миссис Карен Раймонд?»
«Да, я слушаю».
«Извините, одну минутку».
Подошел кто-то другой, она выслушала все, что он сообщил, сказала «да», и снова «да, конечно», а потом «большое спасибо». Она говорила спокойно, ее голос ни разу не сорвался.
Но когда их наконец разъединили, едва не уронила трубку, так тряслась рука.
Путь по длинному коридору к комнате шефа казался мучительно трудным, словно она плыла под водой, а когда наконец подошла к двери кабинета, с трудом повернула ручку, потому что дрожь так и не унялась.
И все же она вошла в комнату, сумела промямлить несколько стандартных фраз, чтобы как-то поддержать разговор о тексте рекламы.
Голос шефа словно доносился издалека, черты его полного лица расплывались и казались уродливо искаженными, словно у жирной рыбы, лениво плескавшейся за толстым стеклом аквариума. Кажется, текст ему понравился, он распорядился его перепечатать, чтобы показать клиенту сегодня вечером. Он спрашивал, не хочет ли она остаться, поприсутствовать на совещании на всякий случай, вдруг там предложат какие-то изменения?
Карен тонула, в третий раз ее затягивало на самое дно, но в последнее мгновение она сумела вырваться, и судорожно втянула в себя воздух.
Хаскейн нахмурился: «Да что с тобой такое?»
«Если можно, я пропущу встречу. Я хочу сегодня уйти пораньше».
«Что, голова разболелась?»
«Да». Карен задыхалась.
«О’кей. Думаю, там никаких проблем не возникнет. Беги скорей».
«Спасибо». Карен благодарно улыбнулась, и поспешила уйти.
Если бы можно было сказать правду, поделиться с ним!
Но ей совсем не хотелось увидеть выражение лица шефа, когда он услышит: «Простите, мне нужно как можно быстрее добраться до Топанга Каньон. Только что звонили из психиатрической лечебницы: наверное, мужа сегодня выпишут».
Глава 3
Если верить ныне покойному Эдгару Кейсу, часть суши, известную как Южная Калифорния, скоро поглотит океан.
Карен никогда не принимала всерьез это мрачное предсказание, точно так же, как не думала о других угрозах, — смоге, землетрясении, — но теперь она не была уверена ни в чем. Она мчалась по Голливудской автостраде и ей казалось, что пророчество уже сбылось, потому что все снова погрузилось под воду. Справа, покачиваясь, проплывали высокие холмы, слева нависала мерцающая громада небоскреба, а дорога впереди сливалась в неясное бледное пятно, окруженное черным ореолом.