Целебный яд
Шрифт:
Не добившись успеха военными искусством, генерал предложил упорному султану вступить в переговоры. Бунтовщику „честным словом“ усмирителя была гарантирована свобода. Дипо Негара поверил данному ему слову и явился на встречу без охраны и оружия… Его схватили, связали и сослали на пустынный остров. Солдатам генерала теперь были уже не страшны копья туземных бойцов. Но у них все еще оставался опасный противник: это были мириады комаров, обитавших в болотах и трясинах колонии. Они продолжали лишать солдат кратких часов ночного отдыха. В армии свирепствовала лихорадка, ежедневно уносившая десятки солдатских жизней.
Все же на острове царило спокойствие. Восстание туземцев было подавлено.
Губернатор Ян ван де Бош ввел новую, так называемую „культурную систему управления“. Она давала плантаторам возможность вербовать сотни тысяч яванцев для работы на плантациях, главным образом, индиговых. Открытое рабство было заменено жесточайшей эксплуатацией.
Плантации белых занимали большие площади, поэтому всегда был спрос на рабочую силу. Для того, чтобы, несмотря на оказываемое туземцами сопротивление, принудить их бесплатно работать на белых господ, были изданы специальные законы. Целью их было заставить эти „ленивые“ племена свыкнуться с рабским существованием ради „развития“ человеческой культуры и цивилизации острова“.
„Культурная система“ предоставляла белым большие выгоды. В их виллах и домах работали только яванцы, тысячи туземцев нагружали и разгружали их корабли, а на плодородных полях копошились мужчины, женщины и дети.
Впереди шли бантенги [8] , за ними мужчины, а за мужчинами — женщины.
Усталый взор генерал-губернатора останавливался в часы отдыха не на обрабатываемых полях, а на богатом по своему разнообразию парке резиденции, разбитом на берегу потока Тииливонг. Этот огромный парк постепенно переходил в тропический лес. На одном краю парка находился и ботанический сад, еще в 1818 году основанный Рейнвардом [9] . Он главным образом служил для удовлетворения потребностей личной кухни губернатора Голландской Индии. Научные цели были отодвинуты на задний план.
8
Бантенги — полудикая порода быков на острове Яве.
9
Рейнвард — немецкий натуралист.
Два всадника ехали по крутой тропинке вдоль берега Тииливонга. К седлам их откормленных лошадей были приторочены сабли, из-за пояса торчали револьверы. На руке у каждого висела плеть.
Тропинка вилась по каменистому берегу реки и поднималась по склону Салака.
— Неприятная история, — нарушил молчание один из всадников. — Как будто мы едем на охоту за гиббонами… а на самом деле должны охотиться за живыми людьми… Мне опротивело слушать вопли и стоны…
— За что тебе платят, то и будешь делать! — отрезал другой.
Оба продолжали молча подниматься вдоль реки в гору.
Неожиданно их взору открылась широкая поляна, на которой работала группа туземцев. Всадники пришпорили коней и крупной рысью подъехали к работавшим.
Туземцы перестали работать. Лица их были сосредоточены от напряжения.
— Эй, вы, живее! — заорал на них старший всадник и щелкнул своей плетью в воздухе. — Прежде посеете рис его превосходительства генерал-губернатора! Свой рис будете сеять потом! Собирайтесь и марш в дорогу!
Яванцы смотрели на него с каким-то безразличием и не трогались с места. Можно было подумать, что эти слова к ним не относятся.
— Ну, поскорее! Я кому говорю! — прикрикнул всадник, и плеть загуляла по спинам стоявших впереди.
Люди сгрудились и молча ждали, что будет дальше. Вокруг них, размахивая плетьми, кружились всадники.
— А нельзя нам сначала засеять наше поле, а уж потом идти к белому господину? — тихо спросил один яванец.
Но не успел он еще договорить, как старший всадник хлестнул его своей плетью по спине, и на ней сразу же выступила темно-красная полоса.
— Коричневые обезьяны!
Плеть снова засвистела и обвила тело молодой стройной женщины. Яванцы еще плотнее придвинулись друг к другу, не сводя глаз с фигуры всадника.
— Ты чего на меня, красавица, уставилась или думаешь запугать своими черными глазами? — насмешливо бросил он.
Никто ему не ответил.
В то же мгновение яванка нагнулась, схватила большой камень и изо всей силы бросила в своего обидчика. Всадник издал глухой стон. Слегка качнувшись в седле, он посмотрел ненавидящими глазами на яванцев, направил свою лошадь прямо в толпу. Размахивая плетью и выкрикивая грубые ругательства, он наносил удары направо и налево.
— Дикари! Скоты!..
Другой всадник, державшийся все это время в стороне, вдруг вышел из оцепенения. Его плеть тоже заходила по спинам несчастных туземцев. Сдавленные стоны сливались со свистом плетей. В ожидании, что гнев белых господ скоро уляжется и что они снова смогут вернуться к своей работе, яванцы все ниже пригибались к земле.
— Амок, амок! — внезапно крикнул кто-то.
Всадники на миг остановились и обернулись. От опушки леса с ножом в руке бежал кривоногий яванец. Он быстро приближался, изо рта у него текла пена. Оскалом своих зубов он скорее напоминал зверя, чем человека.
В общей суматохе никто его не остановил, и он успел добежать до сбившихся в кучу людей. На миг остановившись, набросился на женщину, стоявшую к нему ближе всех.
Сумасшедший вонзил нож в грудь женщины, затем выдернул его и кинулся к всадникам.
Не теряя самообладания, младший из них выхватил револьвер и, прицелившись, спустил курок.
Сумасшедший грохнулся на землю к ногам лошадей. Громкий хрип вырвался из его груди. Хотя и смертельно раненный, он еще нашел силы повернуться на спину, затем скорчился и начал размахивать ножом в воздухе.
Однако его движения скоро начали ослабевать, а хрип затих. Наконец он судорожно вытянулся, и кровь хлынула у него изо рта.
Всадник подъехал, посмотрел на него и еще раз выстрелил. На вспаханной земле под телом убитого растекалась кровавая лужа. Разбежавшиеся яванцы испуганно переглядывались и украдкой делали друг другу какие-то знаки.
— Кто это такой? — сердито спросил всадник.
— Наш… товарищ… Он пошел на работу в лес… — боязливо ответил старый яванец.
Раненая женщина глухо стонала. Пожилая яванка вопросительно посмотрела на старшего всадника. Тот махнул рукой: