Целитель 2
Шрифт:
— Почему сразу любопытство? Я понимаю, что ничего простого ты мне не скажешь. Я серьезно решил, что готов.
— Готов к чему? — мягко спросил я.
— К правде.
— А что с ней делать собираешься?
— Не знаю. В смысле, как выслушаю тебя, так и пойму.
Какой наивный.
— Хорошо, — хлопнул я ладонью по столу. — А если я тебе предложу развязать войну, отказаться от мирной жизни, посвятить всего себя делу, с малыми шансами на победу? Зато гарантированно пройти через множество страданий и потерь. Тебя такая правда устроит?
—
Я посмотрел на него исподлобья. Нет, Петр не готов. Слишком мелко воспринимает ситуацию.
— Или может? — спросил он с подозрением. — Ты что, реально сын аристократа и планируешь свергнуть князя?! — испугался Петя.
— Ну ты дурак, — рассмеялся я. — Плевать мне на князей и аристократов.
— Тогда я не понимаю.
— Петя, ещё раз говорю. Забудь. Просто живи. Вот тебе лучший совет, который я могу дать. Если же ты рассчитывал, что будем вместе жить и заниматься каким-то великим делом, и ради этого меня звал, то зря. Лучше бы дал в общагу заселиться.
Когда Дарвина обрабатывал, таких сантиментов не испытывал. Вот он — хищник, уже попробовавший кровь. К тому же его не жалко.
Иначе говоря, Лютый — идеальный расходный материал, как бы цинично это ни звучало. Петр же, он… Во-первых, его другом назвать можно. Не расходным материалом. Во-вторых, он из другой породы. Может, и любитель подраться, но не воин. Пока что не воин.
Также я опасался, что, не выдержав моих тайн, он сболтнет лишнее кому-то, и к чему это приведет, спрогнозировать нельзя. Зачем мне лишние риски? Хотя, не скрою, заполучить того, кто посвящен в тайну и выступит на моей стороне, пусть даже его помощь будет скромна — заманчиво. Поиск информации… Да банально дополнительная пара рук — уже хорошо.
Но нет. Петр уже раз разболтал то, о чем я просил молчать. Пусть и с пользой для меня… Большой пользой, но всё же. Факт болтливости — зафиксирован. А вот будет ли польза в следующий раз — под сомнением. После чтения местных учебников и вероятности того, что разумная нежить активно влияет на мир, беречься мне надо в десять раз активнее. Особенно с учетом того, что я и так засветился. Даже в газетах писали.
К тому же, прямо говоря, я бы предпочёл видеть среди союзников профессиональных бойцов, а не шестнадцатилетнего паренька.
— Да живи, — махнул он рукой в ответ на слова про общагу. — Мне и правда скучно. Поможешь ремонт сделать.
— Ремонт? — удивился я.
— Я не трогал бабушкину и родительские комнаты. Даже не заходил туда. Думаю, пора их расчистить.
— Лихо ты.
— Наверное… — ответил он, ушёл в себя, но быстро вынырнул и на меня прямым взглядом уставился. — Олег, я не отстану, — сжал он кулаки. — Не знаю, что ты скрываешь. Может, помнишь прошлую жизнь или ещё что, но скажи. Это ведь важно не только для тебя? — заговорил он с пылом. — Но и для других людей, так? Слова про последнего защитника рода людского не просто слова? — Петр от возбуждения со стула поднялся и над столом навис. — Лет триста назад
— Стоп-стоп, — замахал я руками. — Про войну послушать интересно, но к ней я отношения не имею.
— Но ты вспомнил прошлую жизнь? — не собирался он сдаваться.
— Если отвечу, ты пожалеешь, — предупредил я.
— Если не ответишь, это будет разъедать меня всю жизнь. Поэтому, если это и правда важно для всех людей, то рассказывай, — сказал он убежденно. — Если же это какие-то твои личные амбиции, желание власти или что-то в таком духе… Что ж. Пока можешь пожить у меня, а как будешь готов, съезжай.
— Это важно для всех людей, — осторожно ответил я.
— Тогда рассказывай, — потребовал Петр.
— Ты реально хочешь присоединиться ко мне? Назад пути не будет, Петр. Это будет самая настоящая война на уничтожение.
— С кем?
— С тем, кто куда могущественнее Черепов. Тем, кто стоит за ними. Духи-паразиты — это часть этой войны. Как и та трагедия, которая случилась в городе недавно.
— Она тут при чем? Кто-то атаковал город? — опешил парень.
— Кто-то атаковал людей, — уточнил я, всё ещё думая, какую часть правды рассказать и стоит ли.
— Тогда я точно хочу знать. Моя бабка всю жизнь помогала людям и говорила, что служение — вот истинный путь любого человека. Мои родители тоже служили, но погибли на войне между аристократами. Не было в этом смысле. Если я умру, то хочу, чтобы смысл был. Есть в твоей войне смысл?
— Найдется, — ответил я, внимательно смотря ему в глаза.
— Тогда я с тобой.
— Запомни, ты сам этого захотел, — сказал я, тяжело роняя слова. — Если подведешь, проговоришься, возможно, это будет стоить жизни всем людям в этом мире.
Петр собрался и приготовился слушать. Я начал рассказ.
В конце рассказа Петр не выдержал и рассмеялся.
— То есть ты воюешь против некой могущественной сущности, которая выступает против всего человеческого рода? А Черепа — всего лишь один из её инструментов для продвижения своих интересов? — спросил он нервно.
Его лоб покрылся испариной, волосы промокли и слиплись. Лицо раскраснелось, да и сам он ерзал, не в силах усидеть спокойно.
Я посмотрел на него исподлобья, мол, ты сам упрашивал меня рассказать, так чего сейчас нервно хохочешь?
Совсем всего я Петру не рассказал. Хотя хотелось. Умом-то понимал, что не стоит, поэтому и не рассказал. Но внутри, какая-то часть меня хотела дать слабину и разделить тот груз, что лежал на моих плечах. Только вот и сильно урезанной версии Петру хватило, чтобы потерять контроль над собой.
А я ведь ему всего лишь сказал, что да, есть некая сущность, враждебная людям. Что есть все признаки её существования и осмысленной деятельности. Привел в качестве примеров и духов смерти, и гончих, что напали на кочевников, и метки-паразиты у Черепов, и атаку по людям особыми пожирающими техниками.