Целитель-8
Шрифт:
Некогда гордые воины позируют для глупых туристов, напяливая на головы уборы из перьев. А ведь раньше каждое перо вручалось, как медаль за подвиг…
Поморщившись, Аидже проводил взглядом пьяного ирокеза в застиранных джинсах, и вздрогнул, уловив зов.
Однако, давненько он не воспринимал чужих мыслей!
Голова будто раздулась, и в гулкой пустоте качнулось эхо слов:
«Я приветствую тебя, Аидже».
«И тебе здравствуй, Глэйдэйнохче».
«Что привело тебя ко мне?» – мысленно вопросил ирокез.
«Еще не привело…», – ворчливо сдумал индеец племени бороро.
Глэйдэйнохче
«Алчные белые волки!»
Обойдя Длинный Дом в центре поселка, Аидже зашел во двор к старому шаману. Нынешние ирокезы – крещеные, но ведь и веру в прежнего бога-творца Таронхайавагона никто не отменял. А на подходе Отаденоне-не-оней-ватэй, первый праздник весны – «Благодарение клену»… Не отменять же веру предков, ставя на ней жирный крест!
1
Так можно перевести имя Глэйдэйнохче.
Каркасный дом Глэйдэйнохче был обшит досками, краска на которых давно облупилась, и больше всего походил на добротный русский сарай. Но шаман приспособился – зимовал в типи с расписной покрышкой из оленьих шкур, выставленном на заднем дворе.
Откинув полог, Аидже встал на колени у очага, где горел огонь, и присел на пятки. Шаман устроился напротив – седой индеец с бесстрастным лицом, изрезанным морщинами и шрамами. Глэйдэйнохче курил изукрашенную трубку.
Выпустив струю сизого дыма, он молча передал калумет гостю. Аидже не любил табак, но и отказать хозяину не мог. Втянув в себя пахучую, сладковатую гарь, выдохнул – и взглянул в глаза Глэйдэйнохче.
– Со мной происходит что-то странное, брат, – медленно проговорил целитель. – Я, как муха, залипшая в варенье, жужжу, но не трогаюсь с места. И мысли мои такие же вязкие – не текут, а тянутся, как загустевший мед.
Старик задумчиво кивнул.
– Чую, брат мой, – голос его звучал молодо и сочно. – Ты ослаб оттого, что белые травили тебя. У их зелья нет запаха и вкуса, но оно отбирает силу духа и тела. Отрава копилась в твоих костях, в твоих жилах, но ты вырвался из плена безволия, и выведешь яд…
* * *
Пока индеец шагал к машине, ярость, клокотавшая в нем, подостыла, а снадобье, заваренное Глэйдэйнохче, прояснило сознание, окончательно разгоняя дурманящую мглу.
Ричард скучал не внутри, а снаружи. Стоял, прислонившись спиною к джипу, и с чисто коровьей флегмой перетирал зубами жвачку.
Оглянувшись, Аидже приметил метрах в двухстах знакомый силуэт «Форда». А вон и «Додж» поблескивает открытым капотом – крепкие парнишки даже не притворялись, что копаются в моторе – топтались рядом, смоля сигаретки.
Индеец собрался, будя в себе «латентную энергию», как называл ее Марк Оти, начальник службы безопасности Рокфеллера. Мозг подчинялся неохотно, но
«Окаменей!»
Ричард недоуменно дернулся… Вернее, желание вздрогнуть пронеслось по нервам, но окостеневшие мышцы сковали тело, как тяжкие пелены – мумию. Лишь глаза испуганно забегали, да шевельнулись губы, выдавливая скрипучее:
– Что?..
– Сейчас ты мне расскажешь всю правду, – Аидже встал рядом, поворачиваясь спиной к «сопровождающим». – Будешь молчать или соврешь… – зловещая улыбка заплясала на тонких губах. – Окаменеют все твои мышцы! Легкие остановятся на вдохе и… Сам понимаешь. Чем меня отравили?
– Я… не знаю! – выдохнул белый, и заскулил: – Да правда! Там такое название сложное, на целый абзац! Только это не яд вовсе! Что ты, разве ж я им позволил бы! – подпустил он лести, юля. – Это какое-то новейшее, секретнейшее спецсредство – оно ослабляет волю, делает человека пассивным и податливым. Тебя хватало только на лечение и… – глазки Рича забегали.
– И?.. – надавил краснокожий.
– Меня убьют, если узнают!
– Не узнают. Или тебе хочется медленно умирать от удушья?
– Нет-нет! – шумно задышал Ричард, и всхлипнул. – Яйцеголовые придумали такую штуку… Ты смотришь телевизор, который в гостиной, а ночью, как бы во сне, передаешь картинку с экрана тому русскому предиктору. Он воспринимает увиденное тобой, как собственное пророчество – и поднимает шум в Кремле!
– Предиктор убит, – деревянным голосом сказал Аидже.
Ричард наметил жалкую улыбку.
– Тебе никто не поверил! У них есть свой агент в КГБ, и он-то доложил правду – предиктор жив!
– Ах, вот как… – пробормотал индеец. – И зачем весь этот цирк?
– Ну-у… – затянул бледнолицый, облизывая сохнущие губы. – Ты что, думаешь, меня везде пускают? Просто где-то подслушал, где-то краем глаза ухватил… пару строчек с грифом высшей секретности… Я думаю, это такая тайная операция! Раз уж нам не удалось заполучить предиктора, и ликвидировать не вышло, так они решили подставить его. Объявит этот Миха пророчество кремлевским старцам, а оно ложное! То с атомной войной, то с покушением на Андропова, то еще с чем. Вот предиктор и выйдет из доверия! А то… Хм… Мы тут тужимся, козни Советам строим, а они всю нашу игру знают заранее, на три хода вперед!
– Ясно, – буркнул Аидже. – Последний вопрос. Кто такие эти «они»?
Ричард скривил лицо, будто надкусил лимон.
– Кто там всем рулит, точно не знаю, хотя и догадываюсь. Но не скажу – лучше сдохнуть! А кто с тобой занимается… – его губы изломились неприятной улыбочкой. – У тебя прямо за стенкой – огромный зал, набитый компьютерами и всякими приборами. Там постоянно крутятся научники. Ту самую отраву с трехэтажным названием они распыляют каждую ночь, когда ты находишься… м-м… в фазе… м-м… О, вспомнил! В фазе быстрого сна! И… Там еще добровольцы или заключенные… не знаю. Их пичкают нейростимуляторами, и они как бы усиливают твою телепатию, чтобы добить до Москвы. Эрге… Эгре… Эгрегор называется!