Целитель и сид
Шрифт:
— Я это запомню, — сказала я. Я ей не подданная, чтобы безропотно терпеть такое. Темная Сила пульсировала внутри, как змея, готовая к броску. Я отпустила руку Герцогини, опасаясь худшего. — Будем считать, что в вас сейчас говорит мать. Но, тем не менее, я должна помочь тем, кто в этом больше нуждается.
Я развернулась к Сиграну.
— Господин наместник, распорядитесь дать больной теплой воды с медом. И… скажите, как только прибудет целитель из города, чтобы не давал ей ничего без проверки. В ее… положении не все может быть полезно, — сказала я. Этикет и фанаберии
Судя по тому, как расширились глаза Сиграна — не знал. Секундная растерянность, и вот на его лице появилась глупая улыбка, как у всех отцов, узнающих счастливую новость. Значит, он — отец. Хоть у кого-то в этот день хорошие новости. Правда, хорошей новостью было уже то, что мы живы.
Я коротко поклонилась и отошла, плечом отодвинув советника в сторону.
Как могла, я помогла нескольким пострадавшим. Переломы, вывихи, кровотечения. Ничего особо сложного. Одному, к сожалению, я не смогла помочь. Если человека расплющило куском мрамора в четыре сотни стоунов, то он однозначно не жилец. Отдавать свою жизнь в обмен на его я была не готова.
Полностью выложиться на Великое исцеление с непредсказуемым результатом, а остальные нуждающиеся в это время останутся без помощи. Есть ли у меня право на это? «Выбирай, Твигги. Выбирай».
А потом я поняла, что до сих пор не вижу Оливии. Я думала, что ее унесли к остальным пострадавшими, но ее там не было. Тито тоже не знал, где она.
Я стала пробираться обратно к сцене.
Прекрасный сон — в нем ты, Но что я без тебя? Бесплодные мечты и грезы. Срывай любви цветы, А, не любя, Подаришь другу слезы…Тихое пение доносилось из-под настила. Я метнулась туда. На земле лежала Оливия. Она улыбнулась мне слабой улыбкой.
— Олив, все будет хорошо, — пробормотала я, осторожно ощупывая и осматривая ее. Дышала она тяжело, морщась от боли при каждом вздохе. Одно ребро было сломано, но, к счастью, не проткнуло легкое. Небольшое сотрясение, но не смертельно.
— Твиг, поправь мне прическу. И помоги выйти на сцену, — тоном королевы-матери велела она.
— Не сходи с ума. Тебе сейчас нельзя петь!
— Я! Могу! И буду петь! А ты поможешь мне, или я поползу туда сама, — безапелляционно заявила певица. Куда только подевался ее страх перед сценой.
— Ладно, ладно, только не двигайся. Сейчас, погоди.
Я попыталась сделать что-то с ее головой и с ребром. И старалась я лучше, чем над предыдущими пациентами. Оливия в своем роде мое «творение» и почти подруга, и не хотелось бы, чтобы она пострадала. Ну, вот, уже лучше. Я помогла ей подняться. Пришлось обойти сцену, чтобы за кулисами забраться на помост. Подсадить ее я бы не смогла: не те весовые категории.
За кулисами я поправила ей грим и прическу и как могла отряхнула пыль и грязь с платья.
— Ты понимаешь, что придется петь а капелла? Музыканты все при деле.
— Более чем, Твигги. Так даже лучше.
Я словно зарядилась ее спокойствием и уверенностью.
— Ну, вперед! Ты сможешь!
Все так же опираясь на меня, Оливия вышла на сцену. Там она присела на прихваченный мною пуфик. Я осталась, поддерживая ее сзади и по каплям вливая Силу.
Полился кристально чистый голос… Ария была так себе, ни о чем. Может быть, потому что я никогда не испытывала и не понимала чувств, о которых там поется. Но голос! Душа словно взлетала в небеса, по телу бегали мурашки, а сердце билось так, будто я только что нырнула в Великий водопад.
Люди замирали, бросая свои дела, и слушали, забыв обо всем.
Когда она закончила, послышались сначала редкие, а затем все более громкие аплодисменты. Первой начала хлопать, как ни странно, сама Герцогиня.
Воистину, безумное завершение не менее безумного дня.
Насчет окончания я сильно ошибалась. На два цикла дознаватели заполучила меня в свои цепкие объятия. После допроса я наконец смогла спросить, оставшись с Сиграном наедине.
— Господин наместник, почему вы допустили… это?
Я должна была знать, ведь я до последнего надеялась, что Сигран сможет предотвратить покушение.
— Я не ожидал от них такой прыти. Думал, магического щита у зрительских мест будет достаточно. Хотел, чтобы огнеметатели вывели нас на заговорщика, — ответил он. — Я… был слишком самонадеян, — ему тяжело далось это признание.
Вот как. Я сбила прицел Шарлю, а могла не делать этого. Щит бы отклонил не только ракету, но и небольшой метеорит. Кто знал…
— Никто не может предусмотреть всего до последней мелочи. Ваш враг не настолько глуп, — сказала наконец я. — Он предполагал наличие щита, когда решил использовал терн.
Я что, утешаю его? Сигран выглядел усталым, лицо и камзол до сих пор в копоти. Никто из его подчиненных не рискнул указать ему на это. Я достала из кармана чистый носовой платок и протянула ему.
— Госпожа Твигги?
— Вы похожи на трубочиста. Вы же не хотите испугать свою невесту? — пошутила я.
— Ах, это… — Сигран принялся оттирать черноту с лица. — Вы — просто нечто! Я и в самом деле рад нашему знакомству, — улыбнулся он.
— Взаимно, господин наместник.
— Надеюсь, вы сможете присутствовать, когда подойдет время Амелии, — на сей раз абсолютно серьезно сказал он.
— Если вас не смущает, что у меня нет диплома, я ни за что не пропущу это событие.
В город мы вернулись только наутро, после того как со всеми побеседовала служба безопасности Герцогини и люди наместника.
Нам повезло, в отличие от огнеметателей, которые еще пребывали в подвалах Тайной службы. Айвэн все отрицал, но люди из сыска разговорят кого угодно.
Сыскари хотели пообщаться со мной подольше, и, если бы не личное вмешательство господина Сиграна, сидеть бы мне до сих пор в допросной. Я, как подданная одной из провинций Империи, формально находилась под его защитой.