Целительница для князя
Шрифт:
Гед с наигранной укоризной качает головой:
– Леди, вы поздно вернулись. Вы не можете этого знать наверняка. Даже если вы правы, как герцог мог не знать, что происходит в его доме? Герцог, вы не знали или допустили?
– Князь, вы переходите все границы.
– Герцог, вы не услышали меня? Сработала защита, которую дал мой покровитель в ответ на моё обращение. Я имею право задавать вопросы.
Герцог стискивает зубы, бросает на меня откровенно злобный взгляд. Если бы взглядом можно было убивать, точно убил бы.
– Князь! – в столовую вваливается парень, в котором я с трудом опознаю брата Бернары.
Мне казалось, за ночь он должен проспаться и протрезветь. Неужели с утра продолжил заливаться?
– Выйдите, лорд, – приказывает герцог.
Безуспешно.
– Отец уже сказал, что вы перешли границы, князь Даларс. Я требую извинений!
Гед выразительно морщится, ещё и платком, к счастью, не моим, взмахивает, будто пытается избавиться от редкостного амбре. Братик жест прекрасно понимает.
– Это уже оскорбление!
– Лорд, – герцог вскакивает. – Покиньте столовую немедленно!
– Я вызываю вас на дуэль, князь.
Брат швыряет в лицо Гедану белую перчатку.
Герцог красный, как помидор? О, нет. Каким красным он может быть, я даже не догадывалась. Я всерьёз начинаю беспокоиться, что его хватит удар. Лицо будто густо измазали бордовой краской. Герцог стискивает кулаки, но молчит.
Братик довольно скалится.
Гед поднимается из-за стола, но говорить не спешит.
– Что, со всей наглостью лезть во внутренние дела дома ат Шуа смелости хватает, а ответить за свои слова – нет?
– Что вы несёте, лорд?! – герцог всё-таки вмешивается. – Незамедлительно принесите его светлости извинения.
Наверное, братик успел принять на грудь, прёт как носорог, море по колено, вообще не соображает.
– И это ваш наследник? – с откровенной издёвкой спрашивает Гед.
Герцог молчит.
Гед двумя пальцами поднимает перчатку:
– Как вам угодно, лорд Бревно.
– Что?! – взрывается братик.
– Но именно так мне вас представили, – невозмутимо поясняет Гед. – Сегодня в полдень на главной площади, оружие – мечи. Леди Бернара, окажите мне честь, будьте моим секундантом? Я всецело доверяю вам и абсолютно уверен, что родственная связь не станет преградой для вашей честности.
– Князь, вам не кажется, что просить сестру вашего противника стать вашим секундантом жестоко по отношению к чувствам леди? – герцог всё-таки предпринимает попытку остановить катастрофу.
– Нет, – насмешливо отвечает Гед.
Грубо, но эффективно.
А я поддерживаю:
– Герцог, благодарю за заботу, но уверяю, что ваше беспокойство напрасно. Мои чувства никак не пострадают.
Братик Гедану не соперник ни с какой точки зрения, предстоящее даже дуэлью не назвать, избиение.
– В полдень, – удовлетворённо кивает брат. – Отец, во славу нашего дома я порежу наглеца на лоскутки. Пожалуйста, получите у его величества для меня разрешение повесить череп побеждённого в нашу трофейную. Ушаль! Друг, будь моим секундантом! – уверенно топая, он покидает столовую.
Герцог за то время, что я смотрела вслед братику, успел вылинять до белизны скатерти. Стоит белый, держится пальцами за край стола, того гляди упадёт.
– Полагаю, дальнейшее моё пребывание в доме будет неуместно, – нейтрально замечает Гедан. – Леди Бернара, сожалею, что вынужден попрощаться. Я с нетерпением жду нашей встречи на площади.
– Взаимно, – улыбаюсь я.
Наверное, Геда нужно проводить, да?
Внезапно проснувшаяся интуиция подсказывает, что торопиться не стоит, и предчувствие оправдывается. Герцог словно сдувается, сходство со сморщенным, но ещё сохраняющим немного воздуха шариком очевидно. Он ссутуливается, руки повисают бесполезными плетьми, голову опускает.
– Ваше светлость князь Даларс, я осознаю, что моя просьба… Послушайте, князь, я признаю вину своего сына. Я прошу у вас прощения за то, что допустил его отвратительное поведение в отношении вас. Он мой единственный сын. Я… умоляю, сохраните ему жизнь.
Ага, беречь ушлёпка, который пытается тебя убить – отличное предложение.
Герцог явно понимает, что неправ, что должен обуздать сына, а не обращаться к князю, но своей унизительной просьбой герцог фактически признаёт, что повлиять на сына бессилен.
– И в чём смысл сохранять столь ничтожную жизнь?
– Я буду вам должен, князь. Клянусь.
Князь переводит взгляд на меня.
Я напрягаюсь. Я признаю, что парень откровенно нарвался, добрых чувств к нему я точно не испытываю, но я не уверена, что готова хладнокровно наблюдать за убийством.
– Герцог, я сохраню жизнь вашего сына при одном условии.
– Говорите, ваша светлость князь Даларс.
Неприятно… Каких-то пять минут назад, герцог смотрел на Гедана чуть ли не как на таракана, заползшего на его стол, а теперь раболепно раскланивается.
– Видите ли, герцог, я готов пощадить дурного юнца, в убийстве которого нет чести, но я не готов пощадить молодого лорда, чьё слово – слово всего дома ат Шуа. Я буду удовлетворён, если вы выразите своё отношение, герцог. Я даю слово, что сохраню жизнь вашего сына при условии, что до начала дуэли он будет публично и навсегда лишён статуса наследника. Даже оставшись последним представителем рода, он не может получить титул.
– Князь, я всецело признаю справедливость вашего требования, но мне некем его заменить.