Целый вагон невест
Шрифт:
– Ой, как врет! – закривлялся Корейчик. – Как врет. Мент ты позорный, у тебя же это в крови, только и видишь, как бы засадить нашего брата на полную катушку. А что я сделал?
– Ты убил двух немецких гражданок, которые мешали твоей сестре завладеть наследством, – сурово сказал ему Франц. – Ты убил их, потому что знал все, что делается в семье Вернера. Ты жил по соседству и еще стал любовником одной из подружек Моники – Альмы. Она все тебе и выбалтывала. Ты с ее помощью втерся в дружбу к Гансу, который рассказывал тебе про свои беды, а заодно и проболтался, что эта русская девка нашла себе мужика и завтра уже свадьба. Вот тут ты и заволновался всерьез.
– Все липа, – хладнокровно произнес Корейчик. – Ничего вы не докажете. Убийства. А пистолет где? Из пальца
– Пистолет ты подбросил убитому тобой Густаву, на которого решил списать и первые два убийства. Даже записку не поленился написать от его имени. Дескать, раскаиваюсь в своих преступлениях, жизнь не мила стала. Только допустил ты ошибочку.
– Какую еще ошибочку? – вырвалось у Корейчика.
– Орфографическую, – пояснил ему Франц. – Густав был подонок, но он писал без единой помарки, а ты в нескольких словах умудрился наляпать пять ошибок, да еще написал посмертное послание той же ручкой, которой было написаны угрожающие записки Кати и Еве. Ручкой, которую не удалось обнаружить в доме Густава, вон – торчит у тебя из кармана.
Корейчик непроизвольно дернулся, но Франц оказался проворнее и первым завладел уликой. В это время в дверь ворвался комиссар, отпущенный под честное слово с больничной койки. При виде пятерки, идиллически устроившейся перед горящим камином, он оторопел.
– Где преступник? – осторожно спросил он.
Час спустя в полицейском участке Корейчик сознался в трех убийствах, но заметил, что ни в одном не раскаивается. Так как впервые в жизни он действовал не ради себя, а ради счастья другого человека. Услышав такое, Аня прослезилась и пообещала ежедневно носить передачи своему братику. Мариша выразительно покрутила пальцем у виска. Сергей ее поддержал.
– Он собирался убить тебя, а потом и твою мать! – закричал он. – Ты про это думай, а не про то, что он устранил с твоего пути обеих конкуренток, писал угрожающие записки, чтобы тебя оставили в покое, пристрелил издевавшегося над вами Густава и спас вас, сбросив к вам в яму веревочную лестницу. – На этом месте Сергей и сам почувствовал, что с перечнем что-то неладно, и замолчал.
– Но как ты догадался, что убийца – это мой брат? – спросила у него Аня.
– Видишь ли, мне с самого начала не давала покоя мысль, что преступник просто из кожи вон лезет, чтобы деньги достались тебе, – начал Сергей. – Сначала я думал, что и Вернера убил он, но тогда надо было предположить, что он дьявольски изворотлив, если умудрился положить наркотик в мороженое. Да и как Корейчик мог надеяться на то, что Вернер умрет. Ведь сам по себе наркотик не мог убить Вернера. Прими его не сердечник, а здоровый человек, и дело закончилось бы сильным возбуждением да бессонной ночью. Так что смерть Вернера лежит либо на совести Густава, либо на совести Моники, либо он сам его принял, чтобы произвести на тебя впечатление своей мужской неутомимостью. Но все они мертвы и больше ничего не расскажут. Когда убийства пошли косяком, и каждое с пугающей быстротой приближало Аню к вожделенному наследству, я забеспокоился. Мне стало ясно: не найдись настоящий убийца, и у Ани возникнут серьезные проблемы с правосудием. Хотя убийца трогательно заботился о том, чтобы не бросить тень подозрения на Аню, даже выбирал для своих преступлений такое время, когда у Ани имелось алиби. Но алиби еще не доказывает, что Аня не наняла наемного убийцу. Или заинтересованного родственника. Поэтому я и стал копаться в твоей семье, – повернулся он к Ане. – Но ты твердила, что из живых родственников у тебя есть только мать и двоюродный брат. Остальные погибли в войну. А у брата ни семьи, ни детей. Но даже этот брат сидел в тюрьме, я сам его видел. А из той тюрьмы, все это знают, бежать невозможно. И тут я сделал ошибку, я слишком положился на это утверждение. А между тем твоему брату удалось сделать невозможное и сбежать из «Белого лебедя».
– Почему же ты об этом не знал? – удивилась Аня. – Разве слух не разошелся по всему преступному миру?
– Нет, – покачал головой Сергей. – Тюремщики решили иначе. Они решили, что репутация тюрьмы дороже, и распустили
– Ничего себе порядочки! – восхитилась Мариша.
– Их можно понять, – заступился Сергей. – Они решили, что человек, который сумел пройти через все посты, миновать все заграждения и уйти от погони, сумеет затаиться так хорошо, что искать его бесполезно. Только после того, как я специально послал запрос к своему другу, который работает в зоне, он сообщил мне правду. С этого момента я знал, кого искать. Но одно дело знать, а другое – найти. Вот тогда у меня в голове и возник этот безумный план. Если бы я знал, что Корейчик все время так близко и даже вступил хоть и эпизодически, но все же в контакт с сестрой, которая его не узнала, я бы, конечно, показал ей его фотографии, и мы вышли бы на преступника быстро. И с самой неожиданной стороны. Но этого не произошло, а объявлять в розыск Корейчика было бесполезно, он просто затаился бы.
– Сергей решил, что, узнав о новом замужестве Ани, преступник постарается его разрушить, – подхватил Франц. – Но это должно было выглядеть несчастным случаем. Потому что два прежних убийства он собирался списать на Густава. Скорей всего, это ему бы удалось. Ведь одна записка ровным счетом ничего не решает. Пистолет, отпечатки пальцев, подробное описание. Двое стариков поругались из-за доходов от подпольного бизнеса по эксплуатации русских девушек. Вернер хотел иметь больше, и Густав его убил. Потом свою долю стали требовать Моника и Кати, и Густав отправил их к их папочке. А Ева благоразумно ничего не требовала, потому что ничего не знала, вот и жива осталась.
– Но как он узнал, что я в Германии? – спросила Аня. – Мама ничего мне не говорила, что моим немецким адресом кто-то интересовался.
– Тут преступнику повезло. Он работал во Франции и увидел вас с Вернером, когда вы сидели в ресторане. Он последовал за вами, и вы привели его к себе домой, – пояснил ей Франц.
– Ну а как Димка узнал, что нас держит в плену именно Густав? – спросила Аня. – Как он это объясняет? Если он за нами следил, то почему ждал целых четыре дня, прежде чем спасти?
– Говорит, что наткнулся на вас по чистой случайности, – сказал Франц. – Он был уверен, что вас похитили Ева и ее муж. Но полагал, что у них кишка тонка вас убить, максимум они могли держать вас в тайном месте, пока им не удалось бы перетянуть дело о наследстве в свою пользу. Вот он и стал следить за ними. Том сидел дома, а Ева постоянно куда-то ходила, но все в места какие-то неподходящие. Только один раз она зашла в дом Густава. И Корейчик решил, что напал на верный след. И что вы думаете, так оно и было. Он проследил за стариком и увидел, как тот поит вас водичкой, – и Корейчик озверел. Обидно за сестру, конечно, но он просто испугался, что вы могли долго такой жизни не выдержать и помереть, не успев сделать его богатым.
– Бедняга, – сказала Аня. – Все-таки никто не сделал для меня столько, как он. Но как же он собирался потребовать свои деньги?
– Думаю, что после твоей смерти тетка сама ему все бы отдала. Ведь он был бы единственным ее живым родственником. А этот хитрец рассказал бы ей какую-нибудь душещипательную историю о том, что Аня всегда мечтала, чтобы ее мама жила в этом доме или хотя бы просто в Германии. Годы прошли, он получил бы гражданство, а твоя мама написала бы завещание, в котором оставляла бы шальные деньги своему дальнему родственнику. А может быть, они оформили бы акт продажи-покупки или дарственную.
– Я бы и так ему дала, сколько ему понадобится, – сказала Аня.
– Да, – согласился Сергей. – Но только в том случае, если бы ты была не замужем. А так как ты решила выйти замуж, то от тебя следовало немедленно избавиться.
– Значит, все, что творилось у нас в доме целый день, – это просто спектакль? Ловушка для моего брата? – с горечью спросила Аня. – Ты все это затеял для того, чтобы преступник потерял осторожность и попался в западню?
Мариша тоже насупилась, мрачно поглядывая на Франца.