Цемфелада
Шрифт:
– А-а-а-а-ааааа.
Слева вверху появилась зелёная полоска, которая мгновенно уменьшилась наполовину и стала жёлтой, продолжая уменьшаться. Перед глазами появилась проекция моргающей зелёной капли с небольшой подписью: «Яд медоносной пчелы Ора: периодический урон ядом, паралич».
– Охре… Эт, мля… А ты сама подыхать не собираешься? Ты же пчела… – Захар почувствовал, как отнимается язык и всё тело. Он ещё мог шевелить пальцами и моргать, но вот рукой помахать уже бы не смог.
Пчела умирать не собиралась. Она втянула в брюшко огромное жало,
«Пчела людоед?! Да какого лешего здесь творится! Как же больно!!! Мои кишки!!! Назад ведь не соберёшь, гадина ты крылатая! Тварь!!! ТВАРЬ!!!». В глазах помутнело, но Захар мог только мычать, пока его живьём уминала пчела-переросток.
Полоска моргнула красным и стала серой. Захар умер, провалившись в чёрное ничто.
2
Спустя вечность, а может быть и мгновение, Захар вдохнул и открыл глаза. Он лежал на мраморном полу огромнейшего помещения, размерами со стадион. Гигантские резные колонны уходили вверх на непостижимую высоту, а вдоль стен размещались громаднейшие исполины искусно созданных статуй людей и не очень. Не поле. И пчёл нет. Уже хорошо. Руки сами легли на живот, убедиться, что он цел.
– Надо же, целый… И вроде не помер…
– Помер-помер, не сомневайся, – раздался рядом мужской голос, – понравилось умирать?
– Издеваешься?! Да меня живьём жрали! Твоих рук дело?!
Захар поднялся, рассматривая мужика перед собой. Очень маленького роста, метра полтора, зато очень широкий и плотный. Ширине плеч можно было только позавидовать, а под чёрной рясой угадывались огромные бугры мышц. Мясистый нос, маленькие внимательные глазки под кустистыми бровями, ухоженная густая борода с проседью, украшенная косичками и вплетёнными в них лентами, на голове скуфья.
– Ты, блин, кто? – удивлённо спросил Захар, всё ещё поглаживая живот.
– Я, блин, Привратник.
– Круто, а это вот? – он развёл руками.
Привратник внимательно посмотрел Захару прямо в глаза, пожевал нижнюю губу.
– Христианин. Православный. Сложно с тобой будет. В общем, это зал богов! Сюда попадают все умершие под Цемфеладой.
– Цем… Чего?
– Так называется наше солнце. Раньше его считали божеством, потому оно имеет собственное имя.
– А теперь?
– Теперь нам доподлинно известно, что это звезда, в недрах которой протекают термоядерные реакции.
– Понятно. Грамотные. А если не под солнцем умер, ночью, например?
– Какая разница? Цемфелада ведь никуда не делась. Просто планета другой стороной повёрнута.
– Логично. Ты меня сюда принёс?
– Ты глухой? Или тупой?
– Слышь, ты, хрен в тюбетейке! Я не посмотр…
– Скуфья. Ударение на последний слог. И не хами мне, а то я тебя Жору в аренду сдам.
– Что ещё за Жора?
Привратник развернул Захара, указав на одну из статуй.
– Видишь вон ту жирную тушу с мордой кабана? Жор. Божество. Наимерзейший тип. Очень жадный, жестокий рабовладелец и извращенец.
– Божество? Вы что, язычники?
– Почему?
– Ну как почему. Если вы во всяких Жориков верите и человекосвиней, вы язычники.
Привратник пригладил бороду и медленно пошёл в сторону огромных врат, перед которыми находилось какое-то круглое сооружение.
– Понимаю, тебе это сложно понять. Просто прими как данность – этот мир был создан таким. Всё, точка. И вот эти вот ребята, они в какой-то мере правители этого мира. Каждый из них – божество, со всеми полагающимися атрибутами. А Бог, он один и он повыше этих будет, но они обладают собственной волей и свой путь избрали сами. Понимаешь?
– Не очень.
– Ладно, представь себе муравейник. Над ним, например, стоит два человека. Если на выходе сто муравьёв похлопают первому лапками, он даст им вкусного большого жука, которого они неделю есть будут. Ну а если на выходе второму не похлопают лапками сто муравьёв, он наступит на муравейник. Но и муравьи, и эти два человека однажды предстанут перед Создателем. Так яснее?
– Мы, это муравьи?
– Да, вы муравьи.
– А ты?
– Я, Привратник.
– Ты круче божеств? Можешь им навалять?
– Хм… В твоём мире ангелы много кому из плохих людей наваляли? Вот и мне нельзя вмешиваться.
Захар остановился.
– В твоём мире. Ты уже второй раз это говоришь. Что значит, «в твоём мире»?
– То и значит. В твоём прошлом мире. Теперь твой мир – этот.
Может быть, случай с пчелой был галлюцинацией? Обкололи какой-то дрянью, а теперь прикалываются над доверчивым глупцом.
– Так. Где здесь выход?
Привратник указал на круглое сооружение, похожее на уложенные друг на друга блины из камня и металла. Потоптавшись по самому маленькому блину, диаметром метров так в пятнадцать и не найдя никакого выхода, Захар со злобой посмотрел на коротышку.
– Прикалываешься? Думаешь, это смешно? Выпусти меня немедленно!
– Не могу. Ты умер. Или уже забыл ту милую пчёлку?
– Милую?! Эта полосатая бочка-убийца с кинжалом в заднице, по-твоему милая?
– По-моему, да. Очень красивая пчёлка. Ты не должен на неё обижаться. Она увидела много мяса на существе первого уровня и приняла единственно верное для дикого насекомого решение.
– А это вообще нормально, что пчёлы едят мясо? Это же не волки!
– Почему нет? Личинки, пока развиваются, те мёд едят, а взрослые особи питаются вообще всем доступным.
– Это ненормально.
– Согласен. Но! Пчёлы – залог существования биосферы этого мира и должны выживать в любых условиях.
– Что за уровни ты там упоминал?
– Наконец-то, думал не спросишь. Во время боя с пчелой ничего странного не заметил?
– Заметил. Думал, показалось. Что-то вроде элементов компьютерной игры перед глазами было…
– И сейчас бы было, но твоё сознание к этому ещё не готово. Ничего, скоро привыкнешь.
– Вы мне что-то в голову имплантировали?