Цена бессмертия (сборник)
Шрифт:
Эль удивлённо посмотрел на Патриарха. Неужели они слышали разное?
– Да, мой дорогой, пора спасать человечество от смерти! – радостно сказал старик. – Позволь, я возьму у тебя немного крови!
– Я не хочу жить без Него! – прошептал Эльвейс, засучивая рукав.
– Ну что же теперь сделаешь? – Патриарх засунул мальчику в вену иглу шприца. – Произошла трагедия вселенского масштаба. Вочеловечившись, Бог должен был сделать людей бессмертными и стать во главе них. Но люди оказались недостойными такого дара, они были слишком испорченными! Иисус понял, что бессмертие превратит их в монстров, и в Его божественном уме родился новый план. Он решил основать Церковь, зиждущуюся на Его гробе, заквасить Землю нравственным благовестием. Он понял: «если пшеничное зерно, пав в землю, не умрёт, то останется одно; а если умрёт, то принесёт много плода». Да, Он умер для того, чтобы мы все могли жить бесконечно! Вечная Ему память!.. Церковь, просуществовавшая две с лишним тысячи лет, сделала своё дело. Всё больше и больше людей осознавало, что надо жить в мире и любви, не делать ближним зла. И когда количество тех, кто стремился к добру, перевалило критическую черту, они своей верой создали науку, могущую исцелить нашу плоть. Но и этого было недостаточно! Несознательной части человечества нравилось творить зло, она была против евгеники и воспитания детей в нравственно стерильных условиях. Испорченные люди с ранних лет приучали своих детей к обжорству, похабным зрелищам, сексуальному поведению, выпивке, потребительству. И тогда вера сознательных людей вызвала третью мировую войну, в процессе которой отсталые индивиды уничтожили друг друга. Христианство выполнило свою функцию и исчезло, но дело Иисуса не умерло. Историю Нового Иерусалима ты прекрасно знаешь… Будучи Богом, Иисус провидел, что всё пойдёт по Его сценарию, и даже то, что будет создан АВИП. Он знал, что разглядит совершенного человека, готового принять Его бесценный дар, сквозь тысячелетия! Вися на кресте, Он ожидал тебя, мой мальчик, – ожидал того, кто принесёт себя Ему в жертву, чтобы божественной силой влить в него свою бессмертную кровь!
– А почему ты говорил мне в беседке, что Иисус – не Бог?
– Ты должен был сам, без подсказки, поверить в Него как в Бога, причём именно на Голгофе! – Патриарх засучил свой рукав и ввёл кровь Эля себе в вену. – Бессмертие мог принять лишь тот, кто полностью отречётся от себя, не ожидая ничего взамен. Иисус понимал, что рискованно вручать свой дар тому, кто ещё не достиг вершины альтруизма. Поэтому Он не вручил его мне: я просил у Него бессмертие, а в этой просьбе присутствует личный интерес. Иисус мог дать вечную жизнь только тому, кто бескорыстно возлюбит Его, принесёт себя Ему в жертву, захочет никогда с Ним больше не разлучаться! Тому, кто, пробившись сквозь немыслимые заслоны, сделает это вопреки своему разуму, обществу, всему миру! Теперь ты не можешь жить без Него? Радуйся, сын: Бог в тебе! Мы – Его наследники! Пока в нас будет течь кровь Иисуса, Бог будет жить!
– Но разве после смерти Иисуса Бога не стало?
– То, что осталось, не имеет к нам никакого отношения. Это просто Сила, вселенский закон, который не даёт миру рухнуть. Иисус был лучшей частью Иеговы, той частью, которая творила человека, отвечала за него, любила его. Поэтому Он и пожертвовал собой ради нас… Но хватит на сегодня вопросов! Тебе надо как следует отдохнуть! Достаточно хорошо себя чувствуешь? Сможешь доехать до дома?
Эль прошёлся по комнате и кивнул. Патриарх обнял его и расцеловал. В глазах у старика блестели слёзы. На прощание он сказал:
– Тебе предстоит расти, а мне умаляться! Не говори пока никому о нашем успехе. Я буду по очереди испытывать людей и вводить бессмертную кровь только тем, кто готов к вечной жизни. Парадина, Луану и всех, кто за тебя отвечает, я проинформирую сам. Езжай домой и отдыхай!
Эльвейс ехал домой на электроэкспрессе и вспоминал слова, сказанные ему с креста.
«Хотел собрать птенцов под крылья, а они не захотели… Дом оставляется пустым… Мёртвые будут погребать других мертвецов… Новый Иерусалим – пустой дом с мертвецами. А я должен идти за Ним. Идти за Ним в смерть! Есть только один способ это сделать!»
Он попросил остановку на знакомой станции в горах и меньше, чем за час, взобрался по узкой тропке на свою любимую скалу. Когда у него выпадала свободная минутка, он любил приезжать сюда и в одиночестве любоваться пейзажем, сидя на маленькой скамейке.
Стоя над пропастью, Эльвейс вспоминал всех, кого знал, и прощался с ними; прощался с Новым Иерусалимом, с горами и лесами, с океанами; прощался со всем, что любил. Потом закрыл глаза и представил во всех деталях, как разбегается и прыгает вниз. Ветер свистит в ушах, далёкий каменный уступ стремительно несётся навстречу. Удар об землю, и темнота…
Эль сел на скамейку, поджал под себя ноги и зарыдал. Он никогда не плакал от горя, и поток слёз ослепил его, отрезал от мира. «Как же я пойду за Тобой? – восклицал мальчик. – Я никогда не смогу покончить с собой! Теперь я это знаю. Ты бы не разрешил… Быть целую вечность без Тебя – как это можно вынести? Жить в мёртвом доме, в доме, который Ты покинул! Какая страшная пытка!»
Через какое-то время Эль осознал, что сидит не на скамейке, а на чём-то мягком и мокром. Под ним был речной песок, а невдалеке плескалась холодная речная волна.
Глава десятая Иностранный барин
Широкая река, песчаная отмель, яркое солнце и весенние запахи. Эльвейс почувствовал, что он не в Новом Иерусалиме. Тогда где же?
Экология вроде бы не испорчена. Неужели он в теле перенёсся в древний мир? Как такое могло произойти?
Но какая разница, где он находится? Он на Земле, и он жив, а Бог умер, и значит они разлучены! Эль опять неудержимо заплакал.
– Здравствуй, барин! – сказал кто-то совсем рядом на старорусском языке.
Эль привык путешествовать по прошлому виртуально и не сразу понял, что обращаются к нему. Перед ним стоял худой мальчик лет двенадцати, одетый в грубую одежду и с узелком на плече. Глаза у него были добрые, но с хитрецой. Чувствовалось, что он старший или даже единственный мужчина в семье.
Кузьма шёл домой из церкви вдоль берега и думал, как в этом мире всё несправедливо устроено. Завтра баре будут разговляться свининой и бараниной, а им с матерью придётся довольствоваться яйцами и куличом! Он со злостью встряхнул узелок, в котором болтались освящённые продукты. На прошлой неделе Кузьма выловил осетра, но приказчик забрал его за долги. А коли бы его закоптить…
С тех пор, как умер отец, и они с матерью остались вдвоём, жизнь пошла вкривь и вкось. Мать плохо управлялась с сетями. А этой весной кто-то заговорил рыбу, и она взбесилась: начала рвать сети, биться в дно лодки. Почему Христос им не помогает?
Вдруг Кузьма увидел, что рядом с водой сидит человек. Это был мальчик, прекрасный лицом, с золотистыми волосами и диковинно одетый. Понятное дело, из благородных. Но что действительно поразило Кузьму, это то, что мальчик так горько плакал, будто готовилось светопреставление.
– Здравствуй, барин! – сказал Кузьма, подойдя поближе.
– Я не барин, – с небольшим акцентом ответил мальчик, вытерев слёзы платком. – Где я, в России?
«Иностранный барин», – подумал Кузьма, а вслух сказал:
– В России-матушке, на Волге, где же ещё?
– А какой год от Рождества Христова?
– Да шут его знает!
– Ну хоть кто сейчас царствует?
– Великий государь Пётр Алексеевич, кто же ещё? Как звать-то тебя, барин?
– Эльвейс.
– А по батюшке?
– Парадинович.