Цена бессмертия (журн. вариант)

Шалимов Александр Иванович

Сквозь шорох шагов явственно донесся громкий отрывистый смех Шу.

ТАЙНА ЗАКИ-ОБА

Ассистент Од, сидя в подземной лаборатории, задумчиво перебирал большие фотографии Мауны. Он знал на память все их детали, все до мельчайших черточек и чуть заметных пятен, просвечивающих сквозь голубовато-зеленую атмосферу планеты. Вот самый большой из ее океанов, простирающийся от одной полярной шапки до другой, вот второй — поменьше, два треугольных континента между ними. Огромный причудливо

изрезанный материковый массив с неясными разноцветными пятнами… Закрыв глаза, Од мысленно представил себе зеленоватые моря с яркими скалистыми берегами, невиданные заросли фантастических голубых растений, города, словно сотканные из прозрачного металла, толпы Удивительных существ, веселых и оживленных, чем-то напоминающих энов и так непохожих на них. Вот здесь, и здесь, и там находятся их города, огромные города, свет которых проникает сквозь космические дали. Обитатели Мауны живут, грустят и радуются, трудятся и отдыхают, грезят о будущем, и никто из них, ни один, не подозревает о страшной неотвратимой опасности, угрожающей всем от мала до велика, всем без исключения, всей их планете… Правда, решение, кажется, еще не принято, но Круг Жизни и Смерти может и не объявить его. Ия вчера уехала вместе с Председателем… Она всегда сопровождает Председателя в поездках. Говорят, что Ия его дочь, но даже она сама не уверена в этом. На Эне почти никто не знает своих родителей. Все — дети всех… Этот закон был принят еще за тысячу лет до рождения Ода.

Бессмертные эны! И вот — цена их бессмертия! Если развитие жизни во Вселенной идет по одному пути, может, даже и лучше, что жители Мауны погибнут сейчас и не доживут до “эры бессмертия”?…

Од сжимает руками голову.

Вздор, разумеется, вздор. Эны сами виноваты во всем. Три термоядерных войны… Если бы не войны, все пошло бы иначе. Можно было сохранить моря, жить на поверхности Эны. Пустыни не разрослись бы с такой быстротой, атмосфера не лишилась бы большой части кислорода. А сами эны… Как непохож он сам и его современники на своих далеких предков, живших тысячелетия назад — сильных, веселых, красивых, настойчивых и смелых. Теперь они скажутся нам великанами, а в действительности это мы из мельчали, стали уродцами-карликами… Сохранились, как уродливый шлак после чудовищных термоядерных шквалов, как новый вид плесени, покрывшей необрабатываемые участки Больших плантаций… Сохранились для бессмертия!?

Двери лаборатории бесшумно раздвинулись. На пороге стоял Шу.

— Я знал, что ты здесь и один, — объявил математик, входя. — Мне надо поговорить с тобой.

— Я уезжаю, — тихо сказал Од.

— Знаю, — Шу кивнул квадратной бритой головой. — Потому и пришел. Когда ты едешь?

— Ракета отправляется на Малый спутник раз в полгода. Старт через три дня.

— Изгнание?

— Так решил Главный астроном. Год я должен буду провести на Малом спутнике, наблюдая интенсивность метеорных потоков.

— Теперь это очень важно… Метеорные потоки! Кому это сейчас нужно, скажи, пожалуйста…

— Эти наблюдения ведутся систематически. На Малом спутнике работает автоматическая внешняя обсерватория. Там сейчас находится астроном Тор. Я сменю его.

— Ты будешь там совсем один?

— Вероятно. Если не считать автоматов…

— Это хорошо. Там тебе никто не помешает наблюдать Мауну.

— Увы, там нет большого телескопа.

— Но там нет и запыленной атмосферы Эны. Одно другого стоит. Я тебе дам усиливающее устройство к обычному телескопу.

— Почему вы хотите мне помочь?

— Объясню потом… А сейчас едем со мной.

— Куда?

— Далеко… В метеоритный кратер Заки-оба.

Од удивленно поднял голову:

— Зачем?

— Там узнаешь. Ты бывал в нем?

— Очень давно, когда учился.

— Тебя

возили туда? — удивился Шу.

— Нет, я был один. В юности я много ездил и бродил по поверхности Эны.

— В юности — недобро усмехнулся Шу. — А сейчас какую пору своей бессмертной жизни ты переживаешь, глубокочтимый Ассистент Од?

— Никогда не задумывался над этим, учитель Шу.

— И напрасно… Так едешь со мной?

— Если Вы этого хотите, учитель Шу.

— Не терплю пустословия. Идем!

— Когда мы вернемся, учитель Шу?

— Когда ты захочешь.

— Но…

— Никаких “но”. Мы не воспользуемся подземными трассами. Я прилетел сюда на вибролете. Он стоит на посадочном круге обсерватории.

Од вложил фотографии Мауны в прозрачную металлическую кассету, задвинул кассету на ее место в фототеке. Хотел взять плащ с шлемом-капюшоном.

Шу остановил его движением руки:

— Не годится. Оставь. В вибролете есть два легких скафандра.

Они вышли из лаборатории, в кабине лифта стремительно вознеслись в первый подземный этаж. По узкой винтовой лестнице поднялись в наземный павильон. За прозрачными стенами павильона все тонуло а мутней красноватой мгле. Сквозь завесу стремительно увлекаемой ураганом пыли чуть просвечивало маленькое багровое солнце.

— Ничего, — сказал Шу. — Здесь близко. Добежим.

Они прошли в низкий прозрачный коридор, разделенный на секции множеством раздвижных дверей. Двери бесшумно раскрывались перед ними и снова задвигались за спиной. В наружных секциях под ногами заскрипел песок. Раздвинулась последняя дверь, и в лицо ударил пыльный вихрь. Шу пригнулся и побежал по металлопластовой полосе. Од последовал за ним. Ветер зло и упруго бил в лицо. Под ногами по матовой поверхности металлопласта бежали коричневые струи песка, похожие на быстрых извивающихся змей.

Синеватое полушарие вибролета выросло неожиданно в разрыве между двумя облаками крутящейся пыли. Корпус аппарата покоился на восьми невысоких коленчатых ногах-амортизаторах, глубоко ушедших в песок.

Шу и Од пробрались между амортизаторами под плоское дно вибролета. Люк открылся. Из входного тамбура опустилась легкая площадка. Еще поворот рычага — площадка поднялась; Шу и Од очутились внутри вибролета. Автоматически включился аппарат продувки тамбура. Пыль с лица и одежды исчезла, воздух стал прозрачным. Од облегченно вздохнул, шагнув вслед за математиком в центральную кабину вибролета.

Шу опустился в кресло перед пультом управления, указал Оду место возле себя. Аппарат дрогнул и быстро пошел вверх. Дно кабины стало прозрачным; Од увидел под ногами сферические крыши башен обсерватории. Они стремительно проваливалась вниз, то появляясь, то снова исчезая в клубящихся тучах красноватой пыли. Быстро светлело, солнце светило все ярче, стало красным, потом оранжевым. Зона урагана осталась где-то внизу, пыль вокруг исчезла — вибролет перестал подниматься и быстро полетел на юго-восток.

Скорость не ощущалась. Казалось, аппарат висит неподвижно под синевато-фиолетовым куполом неба, а внизу плывут на северо-запад плоские красноватые равнины, местами задернутые клубящейся коричневой завесой песка и пыли.

— Огромную площадь захватил ураган, — заметил Од.

Шу молча кивнул.

Пустыня сменилась плоской буроватой низменностью — дном давно исчезнувшего моря. Пересекли одну полосу Больших плантаций, заброшенную тысячелетия назад, потом вторую.

Шу снизил вибролет и еще увеличил скорость. Плоская равнина, словно огромная красноватая река, быстро текла навстречу и исчезала где-то далеко в туманном мареве западного горизонта.