Цена Империи
Шрифт:
— Не нам решать, — заявил Аптус. — Вот женишься на дочке Гордиана, станешь патрицием и сенатором — и Фракиец даст Магну пинка, а тебе доверит не то что сирийские легионы, а хоть всю Сирию.
— С чего ты взял, что я женюсь на дочери Гордиана? — нахмурился Черепанов.
— А как ты думаешь?
Черепанов пристально посмотрел на своего друга…
— Суки вы с Максимином, — буркнул он.
— Фракиец тут ни при чем, — обелил Максимина Аптус. — Письма читал только я. Или ты предпочел бы, чтоб это был военный цензор?
— Когда-нибудь я тебя придушу, Аптус, — проворчал Геннадий. — Когда Фракиец
— Послезавтра, сразу после Тубилустрия [84] .
— Мой Алексий не поспеет.
— Ничего страшного. Обойдемся пока без его скифов. У нас есть мавры и осдроены. А галлы умеют воевать в лесах ничуть не хуже германцев. И все-таки жаль, что Максимин не прикончил послов-алеманнов, как я ему советовал. Они с нашими послами не церемонятся. По своему опыту знаю.
84
Тубилустрий — праздник в честь бога Марса. В этот день римляне совершали ритуальное очищение боевых труб. Считалось, что это принесет удачу в военных кампаниях в новом году.
— А я думаю, Фракиец прав. Убей он послов, и оскорбленные германцы обрушились бы на нас всей кучей.
— Вот и отлично! Прикончили бы всех разом! Смотри-ка, твой дружок Магн так на нас и таращится…
Черепанов посмотрел на скамью в противоположном конце зала, на которой восседал в окружении своих кентурионов, префектов и трибунов консуляр Гай Пактумей Магн.
— Он мне не дружок, — проворчал Черепанов. — Думай что хочешь, но я бы на твоем месте приставил к этому хлыщу пару надежных людей.
— За кого ты меня принимаешь, Череп? — Плавт даже обиделся немного. — Конечно, я приставил к нему надежных и глазастых парней. И не двух, а побольше. Ладно, давай послушаем, что наш Август говорит. Похоже, он перестал хвалиться будущими трофеями и перешел к делу.
Преданность Максимину никогда не лишала Плавта критического взгляда на своего кумира.
«Остается надеяться, что со временем он научится держать язык за зубами», — подумал Черепанов.
Пусть даже характер Фракийца смягчился после того, как легионы облачили его в пурпур, все равно он не из тех, кто способен долго терпеть критику. Даже от преданных друзей. Особенно когда все вокруг изощряются в лести…
Глава шестая
Заговор
Наведенный через реку мост изогнулся дугой, но скрепленные цепями понтоны даже могучему Ренусу-Рейну не разорвать. Легионы переправлялись на варварский берег. Сейчас наступила очередь легионеров Аптуса. Первый Фракийский Феррата уже укреплялся на том берегу. В принципе, на дружественной земле прикормленных Римом варваров. Но это — в принципе. Если бы сейчас нагрянули алеманны, переправившимся пришлось бы туго. Две римские биремы, стоявшие на якорях у противоположного берега, — не слишком серьезная поддержка. Но алеманнов не было. Переговоры, затеянные покойным Александром, сыграли на руку Максимину, а уехавшие ни с чем послы,
Переправлялась пехота аккуратно, чтобы не повредить мост, перетаскивали легкие орудия, переводили зашоренных обозных лошадок…
Переправить на тот берег такую армию — дело не быстрое. Два дня минимум. Черепановский легион, Девятый Клавдиев, теперь уже только его (благородный легат из рода Метеллов так и не соизволил вернуться из Рима), должен был переправиться последним. После мавританской конницы. А вот Максимин с утра уже был той стороне. Правда, переправлялся он не пешком, а на биреме.
— Завтра к вечеру закончим, — сказал стоявший рядом с Черепановым Маний Митрил и вздохнул. Его самого Максимин оставлял здесь, в Могонтиаке. — Завтра — оба сирийских, осдроены, мавры и твои. Завтра мы все закончим.
— Угу, — кивнул Черепанов. — Завтра.
«Или сегодня ночью», — подумал он.
— Проклятие, Ахвизра, ты всегда появляешься как призрак! — по-готски проворчал Черепанов, отрываясь от документов.
Гревтунг довольно ухмыльнулся.
— Ты слишком много читаешь, рикс, — тоже по-готски произнес он. — Скоро станешь слепым, неуклюжим и толстым, как наш либрарий.
— Не дождетесь! — буркнул Геннадий. — Что случилось?
— Магн пришел.
— Один?
— Почти. Не считая полусотни преторианцев.
«М-м-да… картина Репина „приплыли“», — подумал Черепанов.
— Ладно, зови. И позаботься, чтобы…
— Я понял, рикс. — Ахвизра стремительно развернулся и покинул комнату.
Черепанов отодвинул в сторону таблички. С этой проклятой бесконечной канцелярией и впрямь скоро ослепнешь. Может, как Аптус, скинуть всю эту бюрократию на квестора и либрариев?
Геннадий оглядел просторную комнату, остановил взгляд на весьма фривольной фреске, на которой старина Юпитер в образе быка оплодотворял девушку Европу… м-да… сенатор Магн решил сработать на опережение. Лично… ну-ну… или он что-то пронюхал? Очень может быть. Наверняка у него тоже есть осведомители в Черепановском легионе. И эти осведомители донесли, что легионеры одиннадцатого в эту ночь спать не собираются. А сирийцы… хрен знает, на чью сторону станут сирийцы, если начнется заварушка, а вот на чьей стороне будут ветераны Одиннадцатого Клавдиева — совершенно очевидно. Даже в отсутствие префекта легиона, потому что за старшего оставлен Деменций Зима, старый проверенный кореш Фракийца.
Консуляр и сенатор Гай Пактумей Магн выглядел типичным римским патрицием. Щекастый, кудряво-лысоватый, нос крючком, брюхо — арбузом. Форма легата сидела на нем как седло на свинье. Вошел он не один, а в сопровождении двух преторианских трибунов, тоже патрицианских кровей, но намного моложе и молодцеватее.
— Привет тебе, префект Геннадий!
— Привет и тебе, дом Гай. Говори, что у тебя за дело, мне недосуг. — Черепанов кивнул на стопку табличек.
Это была грубость, намеренная грубость, но Магн ее проигнорировал. Подтянул кресло, уселся напротив Черепанова.