Цена настоящей любви
Шрифт:
Конечно, двор выглядел непривлекательно. Но ведь сбор жемчуга дело непростое. Луиза всегда очень придирчиво относилась ко всему, что касалось работы. Вот и теперь она критическим взором окинула двор и решила про себя, что все так, как и должно быть. Затем побрела к дому.
Вид дома с белыми колоннами, построенного еще в первой половине прошлого столетия, сразу успокоил ее. Ушло нервное напряжение, расслабились мышцы. Последние в этом году розы радовали глаз. Над ними вились пчелы. Свежеокрашенные белые колонны поддерживали два этажа дома.
У Луизы были далеко идущие планы, касавшиеся самого дома и приведения в порядок участка
И все же это был ее дом. Пожар случился, когда ей исполнилось девятнадцать, и перевернул вверх дном весь привычный мир. Ей говорили, что дом не удастся восстановить. Но она решила иначе. В тот момент у нее больше ничего не оставалось. И нужно было бороться за то, без чего нельзя жить.
…А сейчас она не могла жить без стакана крепкого чая из холодильника. Луиза поднялась по ступенькам веранды, наслаждаясь первыми мгновениями прохлады, наступившей после двенадцати часов работы на нестерпимой жаре. Здесь, на реке Колорадо, такая жара — не слишком частое явление.
В коридоре пахло лимоном и воском. Пол был в черно-белую клетку. Коридор заканчивался широкой лестницей, которая вела на второй этаж. Пребывание в этом уголке дома всегда вызывало у Луизы чувство приятной расслабленности. Лаборатория стала местом, где она работала, строила планы, откуда она черпала свою энергию, получала вдохновение и силу. Дом же был местом ее отдохновения.
— Мэгги! Почему ты до сих пор здесь? — спросила Луиза, обнаружив в кухне прислугу.
Та продолжала возиться со сковородками. Ее удлиненное, морщинистое лицо было неприветливым.
— Сейчас ухожу! Ухожу… Я уже два часа пытаюсь отсюда уйти, но телефон звонит без умолку. К тому же я знаю, что вы скорее согласитесь лечь спать голодной, чем что-нибудь себе приготовите… Умойтесь и ступайте к столу. Если из цыпленка вышел сок, то только из-за того, что вы так поздно явились. Посмотрите, сколько уже времени… Почти половина восьмого!
— Если бы ты вовремя ушла домой, то знать бы не знала, что я приду так поздно, — резонно заметила Луиза.
Маргарита окинула ее выразительным взглядом. За последние четыре года они часто обменивались такими взглядами. Несколько лет назад у Мэгги умер муж. Чтобы поддержать соседку, Луиза предложила этой женщине помогать ей по дому. Как выяснилось позднее, Луиза плохо знала, на что пошла. Маргарите был шестьдесят один год, но в душе ей давно перевалило за сто. Она постоянно совала свой нос во все дела и отличалась безнадежной тупостью. Луиза не потерпела бы такое ни в одном из своих работников, однако для Мэгги она сделала исключение. Ее соседка была одинока. И это решило все.
Мэгги сделала нетерпеливый знак рукой, предлагая Луизе сесть.
— Вам тут беспрерывно звонят, — сказала она.
— Кто?
Луиза еще не успела помыть руки, как на столе появилось огромное блюдо с жареным цыпленком и картофельным пюре. Такой порции с лихвой хватило бы на четверых.
— Выглядит аппетитно, — заметила Луиза.
— Звонил мистер Кастеллано и сказал, что у него уже есть покупатели на ваши жемчужины. Имеются в виду те, которые вы сейчас получите из новых раковин.
— Я ему перезвоню… Мэгги, да здесь еды на десять человек. Останься и поужинай вместе со мной.
Мэгги уже повесила сумку на плечо. Было поздно, и Луиза хорошо знала, что в доме у нее пусто.
— Мне нужно многое сделать сегодня вечером. Я вам говорила, что в холодильнике лежит кусок сладкого пирога с лаймом? И еще вам названивали… Починили кое-что из вашего оборудования. Джек Симеон хотел напомнить о том, что в воскресенье пригласил вас на барбекю. Дороти Паркер сказала, что за вами приглашение на ленч…
— Хм…
Мэгги поставила перед хозяйкой корзиночку с шестью горячими булочками.
— Нечего тут мычать. Вы нигде не были с тех пор, как началось это лето.
— Нет, была.
— На работе.
— У меня будет целая зима на пустую болтовню с соседями.
— Знаю, что вы не согласитесь со мной, но все же скажу, что, если вы Отлучитесь куда-нибудь на несколько часов, с вашими делами ничего страшного не произойдет. Джек — прекрасный человек. Некоторым нашим женщинам стоило бы подумать, что двадцать семь лет — это не так уж мало.
Не снимая с плеча сумку, Мэгги наполнила мойку мыльной водой, в которой здесь обычно мыли посуду.
— Похоже на начало очередной лекции, которая закончится мытьем посуды… Все это уже было, Мэгги. Достаточно! Я сама справлюсь с тарелками и приберусь.
— Вы поешьте… Звонил еще Артур Бейли. В третий раз на этой неделе.
Луиза слегка нахмурилась.
— Он сказал, что ему нужно?
— Нет. Пообещал позвонить еще раз.
Луиза поймала себя на том, что сидит, задумчиво уставившись на стоящий перед ней стакан с чаем. Шерман и Бейли в Колорадо считались главными людьми в жемчужном бизнесе. Луиза не находилась с ними в дружеских отношениях, но Артур Бейли был ее ближайшим соседом.
Она хорошо знала его в лицо. Ей было известно также, что у него денег куры не клюют. И то, что свои профессиональные секреты он оберегал с помощью высоких заборов и наемной охраны. Во всех делах, касавшихся производства жемчуга, требовалось соблюдать строжайшую конфиденциальность. И не потому, что жемчужины легко украсть, но по той причине, что не составляло труда похитить технологические секреты.
Незадолго до этого Луиза добилась третьего по счету успеха с помощью методов питания жемчужниц и введения в их раковины искусственных ядрышек. Боби в Нью-Йорке удалось продать ее очередное жемчужное ожерелье за весьма солидную сумму. Однако, что касается денег, успех всегда относителен. Чтобы изменить положение дел в целом, нужно было бы продать не одно такое ожерелье. Жемчуг высшего качества, о котором она мечтала, потребовал бы более значительных денежных затрат. Тем временем, — пока у Луизы не появилась возможность приобрести более надежные технические средства защиты, — в Виктории не было ни единой души, которая догадывалась бы, что она экспериментирует с искусственным жемчугом. Не должен был знать о таких ее опытах и Артур Бейли. Так что его неожиданный интерес к ее делам представлялся необъяснимым.