Цена ошибки. Трилогия
Шрифт:
27 октября, 19–10, московское время. Объединенная Арабская Республика. Египет, авиабаза Мерса-Матрух. Через 1 час 10 минут после начала конфликта.
Подполковник Сергей Синцов неверяще посмотрел на радиоприемник, стоявший в углу КП. Только что оттуда прозвучал смертный приговор его семье, которая, как он знал из писем, гостила у родственников в Севастополе. Американская атомная ракета упала на Севастополь, город практически уничтожен. Вообще, база египетских ВВС Мерса-Матрух, где он с напарником, еще одним советским летчиком, работал инструктором, вбивая в горячих египтян основы пилотирования, казалась в этом дурдоме, охватившем всю планету, островком спокойствия. Даже плановые учебные полеты не отменили, следующий через
— Амир, повесь на мою машину подвесные баки, на все пилоны.
— И на мою тоже. — Прозвучал за его спиной голос Ивана, второго советского инструктора на авиабазе. Он обернулся, Иван смотрел на него с печальной, все понимающей усмешкой.
— Думаешь, я не понял, что ты задумал? Рассчитаться с американцами, я же знаю, что твои в Севастополь на отдых поехали. А у меня в Балаклаве мама. Они ж сейчас выпускают самолеты, наверняка для удара по нашим или болгарам. Смотреть будут все на север, патруль тоже северный сектор прикрывать будет, а мы тихонько подойдем с юга, километров за сто снизимся на малую высоту, они как раз возвращаться будут с вылета, будут с повреждениями, усталые. Подскочим на форсаже, ударим, собьем кого-нибудь, и обратно. Топлива впритык хватит.
Когда уже они занимали места в кабинах своих самолетов, к Синцову внезапно подошел майор Хосни Мубарак, командир египетской эскадрильи Ил-28, тоже проходившей переподготовку на авиабазе после боевых действий в Йемене. Он просто сказал:
— Я говорил с командиром базы, к нему только что прибежал техник вашей эскадрильи, и командир все понял. Он не будет вам мешать. Мужчина может жить, как он хочет, но умирать он должен как мужчина. Удачи.
Синцов только молча кивнул в ответ.
27 октября, 21–40, московское время. Эгейское море. 80 миль к югу от острова Хиос. Через 3 часа 40 минут после начала конфликта.
Вначале все было, как они и рассчитывали. С южной стороны авианосец прикрывали только два фрегата, они прошли между ними над самыми волнами, резко набирая высоту и сбрасывая подвесные баки. Иван сделал это чуть раньше и сразу, еле набрав триста метров по альтиметру, увидел американцев. На посадку к авианосцу шел поврежденный, с дымящимся двигателем, "Демон", а дальше, сбоку и выше от него висел вертолет. Иван довернул на F-3 и с дистанции менее полукилометра выпустил по нему две очереди из тридцати миллиметровых пушек, "Демон", получив не менее пяти снарядов прямо в фюзеляж, просто развалился в воздухе.
А Иван, довернув машину еще (про МиГ-19 опытные летчики говорили, что он может развернуться вокруг кончика своего крыла), прострочил из своих пушек вертолет, который исчез в огненном облаке взрыва. После чего, опять нырнул вниз, буквально прижимаясь к гребням волн, уходя на юг со снижением. А Сергею не повезло. Едва он, с запозданием, вслед за Иваном вывел машину в набор высоты, его МиГ попал под обстрел всполошившихся зенитных орудий американцев. Когда самолет буквально влетел в облако разрыва снаряда и содрогнулся от частых попаданий осколков, Сергей ясно осознал, что все кончено. Он бросил взгляд на фото жены с детьми, которое в это вылет прикрепил прямо в уголке переплета остекления фонаря и решительно довернул машину на авианосец. Дымящийся МиГ-19 спикировал прямо на кормовой самолето-подъемник правого борта, находящийся за надстройкой, прямо за дымовой трубой. На него палубная команда как раз несколько минут назад закатила "Крусейдер" и он опускался вниз, чтобы доставить истребитель в ангар, на заправку и пополнение боекомплекта. Взрыв искорежил подъемник, уничтожив оба самолета. Повредил дымовую трубу. Вдобавок, осколками оказались серьезно повреждены сразу обе SPN-42, системы обеспечения посадки самолетов. Той части пилотов авиакрыла СV-43, которая еще находилась в воздухе, пришлось бы совсем кисло, не будь поблизости второго авианосца. А так, "Индепенденс" принял все уцелевшие самолеты с "Корал Си", а сам СV-43, в одночасье превратившийся из красивого большого (водоизмещением более шестидесяти тысяч тонн) корабля типа "Мидуэй" в дымящуюся развалину, ковыляющую по волнам со скоростью не более двадцати узлов, пошел в Испанию на ремонт.
Поэтому командир авиакрыла авианосца "Корал Си" был крайне расстроен. Этот чертов русский линкор не только обошелся ему в две почти полных эскадрильи ударников. Он еще сорвал часть SIOP, которую должен выполнить СV-43. По этому плану "Корал Си" совместно с "Индепенденсом" должен был превратить в радиоактивный шлак терминалы Одессы и верфи Николаева, сейчас это невыполнимо. Вконец добила командира принесенная уже глубокой ночью шифровка из штаба шестого флота, он, не сдерживаясь подчиненных, длинно выругался. В ней предписывалось следовать на ремонт в Испанию, а все четыре эскадрильи авиакрыла (вернее, то, что от них осталось) срочно отправить на аэродромы Голландии и Западной Германии, в подчинение второго ЦУВО.
28 октября, 00–30, московское время, 27 октября, 13–30, местное время. Гора Шайенн, защищенный командный пункт, совещание Министра обороны США и Обьединенного комитета начальников штабов (Joint Chiefs of Staff). Через 6 часов 30 минут после начала конфликта.
Роберт Стрэйндж Макнамара, министр обороны США:
— Хорошо, джентльмены. С вопросами по стратегическим силам мы разобрались. С ситуацией вокруг Кубы тоже. Следующий по важности вопрос — ситуация в Европе, в первую очередь в Германии. Там положение катастрофическое. Нами полностью потеряно превосходство в воздухе, это недопустимо. Последний раз наши парни сражались в таких условиях на Филиппинах, в конце 1941-начале 1942 годов. Все помнят, чем это закончилось?
Начальник штаба сухопутных войск, четырехзвездный генерал Эрл Гилмор Уилер внутренне поежился. Он не был на Филиппинах с Макартуром в ту войну. Он понюхал пороху в Европе, в 1944 году, в составе шестьдесят третьей пехотной дивизии. Он просто представил себя на месте немцев, тогда, в 1944. Когда своя авиация реагировала на каждый чих любого пехотного капитана, утюжа немецкие позиции. И надежно прикрывала их от вражеских атак с воздуха. А сейчас в Северной Германии вот-вот вступит в бой вторая бронетанковая дивизия, которой он командовал несколько лет назад. И, выходит, его бывшей дивизии придется примерить на себя незавидную тогдашнюю участь немецких танковых частей? Он еще раз внутренне содрогнулся, вспоминая длинные ряды немецких танков и грузовиков, расстрелянных с воздуха парнями из USAF. Генерал Эрл Уилер задал вопрос:
— А что с переброской самолетов в Европу в случае войны? Туда же по планам должна была отправиться целая прорва самолетов тактического авиационного командования? Ему ответил Томас Уайт, тоже четырехзвездный генерал, начальник штаба USAF:
— Во-первых, большая часть самолетов пока занята этой чертовой Кубой. Вдобавок мы уже понесли изрядные потери от зенитных ракет и истребителей, которых на этом острове оказалось, как мух на здоровенном куске дерьма (родом из сельского Уолкера в Миннесоте, Уайт, когда злился, ругался почище пьяного фермера. А сейчас он был очень зол). Благодаря нашей доблестной разведке, которая прошляпила появление этой оравы у нас под носом. И, во-вторых, мы потеряли часть самолетов, в результате русской ракетной атаки. Из состава двух тысяч самолетов тактического авиационного командования мы сейчас можем перебросить в Европу чуть больше половины.
— Это что же, Том, мои парни завтра утром окажутся в положении джапов или джерри в конце прошлой войны? Вскинулся Уилер.
— Спокойнее, джентльмены. Для того мы здесь и собрались. Сейчас заслушаем подробнее доклад Томаса, какие крылья и эскадрильи он может сейчас отправить в Европу, а потом будем принимать решения. Сразу скажу, недостающие силы мы возьмем у флота и корпуса морской пехоты. Это не обсуждается, это приказ президента! — Осадил Макнамара начавших было возражать при последней фразе командующего штабом морских операций и коменданта морской пехоты.