Цена ошибки. Трилогия
Шрифт:
Анджей Тучапски едва успел принять роту, заняв со своим экипажем танк убитого ранее капитана, как получил приказ продвигаться вперед. Он, наученный горьким сегодняшним опытом, пустил вперед боевое охранение из пары БТР-152 приданных ему мотострелков и одного танка. К черту, косые взгляды его новых офицеров и упреки за спиной в излишней осторожности он переживет. А вот второй такой расстрел, как сегодня днем, может и нет, не может же ему так отчаянно везти все время. Так что действуем по уставу, никакого гусарства. Что это у нас впереди? Дорога 191 и поселок Гарссен на ней. Анджей скомандовал дозору покинуть броню и тщательно прочесать весь поселок и лесок за дорогой. Остальные силы его роты медленно ехали к дороге, настороженно поводя стволами по сторонам. Ну вот, как он и ожидал, один БТР сразу задымился после попадания в него вражеского снаряда, другой попытался скрыться в лощине, но в него влетело сразу три трассера, и он превратился в огненный шар. Танку повезло, он как раз нырнул в низинку, и получив два рикошета в верхнюю часть башни, начал азартно с кем-то впереди перестреливаться. Да понятно с кем, вот же они! Теперь, когда дозор выиграл для его роты драгоценные секунды, поручик ясно видел высокие силуэты американских "Паттонов", укрытых масксетями за дорогой. До них далековато, но ничего. Главное, связать их перестрелкой и передать координаты в полк, а там за работу примутся самоходки. Он поднес ко рту микрофон радиостанции Р-113, сообщая новые координаты противника. И даже услышал ответ одного командира батареи ИСУ-152, подтвердившего получение данных и готовность немедленно начать пристрелку, благо батарея еще не успела покинуть прежние позиции. И в этот момент раздался истошный крик стрелка-радиста: "Вспышка сзади! Две вспышки!" и в эфире снова пошел сплошной треск.
После трех вспышек Леха Мельников осторожно подъехал к танкистам из подбитого ПТ-76. Когда до все еще горящего (взрывы все таки были километрах в десяти, не меньше, и поэтому не сильная ударная волна только раздула пламя) танка осталось метров сорок, заряжающий открыл люк и выскочил из танка. Только-только он успел добежать до танкистов и подхватить раненного, который совсем обессилел, к в той же стороне опять полыхнула вспышка. К западу от Целле теперь вырастали четыре ядерных гриба, один был почти сдвоенным и от этого казался особенно уродливым. Но все обошлось, ослепших в полку не было. Сдав раненых медикам, после трехминутной остановки, шестьдесят восьмой танковый полк устремился на север, в проход между городками Рамлинген и Веттмар, на Хамбюрен, до которого оставалось всего десяток километров. И захватив который, полк выходил почти что в тыл американской группировке, оборонявшейся восточнее Целле, заодно перерезая шоссе 214, одну из магистралей, по которым к американцам могли поступать подкрепления. Но когда передовые танки полка уже подъезжали к предместьям Хамбюрена, произошло множество самых различных событий. Во-первых, БТР-152 мотострелковой роты, вышедшие вперед, в помощь поредевшему передовому дозору разведроты, столкнулись с американцами, предположительно тоже ротой мотопехоты. Потеряв сначала два "сто пятьдесят вторых" от огня замаскированных гранатометчиков с М79, мотострелки, поддержанные огнем семидесяти шести миллиметровых пушек танков ПТ-76 подбили три американских БТР М113. Все-таки эти здоровые высоченные квадратные гробы американцам не удалось как следует замаскировать в редком осеннем лесу. Потом подоспели основные силы советского танкового полка, превосходство русских стало подавляющим и они стали теснить отчаянно огрызавшихся американцев к малоэтажным домам Хамбюрена.
Первым его заметил, как ни странно, Леха. Что вообще-то необычно, так как у механика самый плохой обзор в танке. Но все остальные члены экипажа смотрели вперед, на остатки американской мотопехотной роты, а Леха боковым зрением увидел его, мелькнувшим в ложбине справа, и сразу, без доклада, рванул фрикционы враздрай, танк резко крутнулся вправо, почти на месте, одновременно поворачиваясь почти на девяносто градусов. Другой бы мехвод оставил бы танк таким маневром без гусениц, но Леха бы ас.
— Твою мать, Леха, ты чего творишь! Заорал было батя, но потом тоже увидел причину такого маневра.
— Вот это да, Леха, ты молодец, что его углядел! И, уже обращаясь на основной частоте по радио:
— Всем, кто меня слышит, я — "желудь-1", пятьсот метров к востоку от Хамбюрена обнаружил позицию атомной артиллерии, вступаю в бой!
Машина, которую углядел Леха, была тягачем американской дивизионной артиллерийской батареи двести трех миллиметровых пушек. В отличие от своих более крупнокалиберных собратьев, двести восьмидесяти миллиметровых М65, пушка М2 почти не требовала инженерной подготовке позиций, и для перевода ее в боевое положение требовалось меньше получаса. Замеченный Лехой тягач оказался последним, тащившим пушку на позицию, четвертым. Три из них уже отъезжали от орудий, два орудия уже стояли, задравши стволы, в боевом положении. И тут счет пошел уже на секунды. Одна — и по команде "дорожка" Леха, сбавив скорость, повел свой Т-54АК прямо, как по линеечке. Две — и, наводчик, поймав в прицел пушки Д-10ТГ со стабилизатором в вертикальной плоскости СТП-1 "Горизонт" американский тягач, нажимает на спуск, не дожидаясь команды "огонь". Три — тягач, с пулеметчиком наверху, тщетно поливающим их танк из крупнокалиберного пулемета, исчезает в разрыве осколочно-фугасного снаряда. Четыре — из трех поднятых вверх двести трех миллиметровых стволов американских пушек два ствола выдыхают многометровые форсы дыма и пламени. Пять — соседний танк выплевывает снаряд, совсем рядом с позицией другого орудия, увеличивая скорость и обгоняя Леху. Семь — позиции американской батареи скрывают многочисленные разрывы, это уже почти все остальные танки первого батальона развернулись и стреляют по американцам. Четырнадцать — танки, уже несущиеся на полной скорости, врываются на позиции американцев, давя и расстреливая уцелевших из пулеметов. Пятнадцать — "Батя" разражается длинной матерной тирадой, Леха никогда его таким злым не видел. Причины была понятна — на востоке вырастают два атомных гриба.
Не имея связи с основными силами полка и наблюдая два атомных гриба, вырастающих в аккурат в тех местах, где еще секунду назад были артиллеристы, уверенно обещавшие ему огневую поддержку, поручик Тучапски приказал медленно отходить. На отходе они все-таки потеряли передовой танк из состава дозора, но сами подбили несколько единиц американской бронетехники, четыре дымных столба высились над позициями американцев. Все-таки в перестрелке на максимальный для танковых орудий дистанций у гораздо более низкого Т-54 было преимущество. Вдобавок сказывалась более толстая броня, к тому же полусферических башен советских танков, от которых время от времени отлетали рикошеты американских бронебойных AP-T M77Shot. Да и девяносто миллиметровая американская танковая пушка М41 была по своей баллистике похуже советской сто миллиметровой Д-10Т, уступая по начальному импульсу снаряда почти на треть. Одним словом, перестрелку на максимальной дистанции рота Тучапски выиграла и не будь численный перевес американцев таким явным, поручик и вовсе не скомандовал бы отход. Но, опасаясь, что американцы в любую минуту могут пойти в контратаку и тогда попросту раздавят его роту численным превосходством (Анджей насчитал как минимум двадцать пять "Паттонов" против его десяти Т-54), он эту команду дал. Отойдя на западную окраину гольфклуба, он приказал пехоте окапываться, удивляясь все время пассивности противника. Откуда он мог знать, что подполковник Генри Болл в этот момент рвет и мечет, глядя на медленно уползающие приземистые коробки Т-54. Но приказ перейти в контратаку — это безрассудство, у его машин осталось по пять снарядов на ствол. И бензина в баках всего ничего. Ну ничего, до потери радиосвязи с ним связался командир колонны автотранспортного обеспечения, через час у него будут и снаряды и горючее. А через два часа к ним подойдут еще один бронетанковый и мотопехотный батальоны.
Как только восстановилась радиосвязь, подполковник Кузьмин, с тревогой смотревший на атомные грибы, стоявшие совсем близко от его батальона, буквально в нескольких километрах, стал вызывать поляков. В конце концов майор Свентицкий вышел на связь. Доклад его был безрадостен. На левом крыле снова сложилась удручающая ситуация. Двумя ударами атомной артиллерии американцев были полностью уничтожены обе батареи самоходных орудий. Потери понесли пехотные подразделения полка, безвозвратно выбыло почти сто человек, считай почти полная рота. Серьезно пострадала медсанрота, расположенная всего в километре от одной из батарей. Судя по докладу майора, поляки стремительно утрачивали боевой дух. Если сейчас американцы на них надавят, произойдет то же, что случилось утром, они разгромят поляков, а потом охватят с правого фланга батальон Кузьмина и прижмут его к реке. Помощь пришла с воздуха, немецкий обер-лейтенант крайне вовремя сообщил о подлете двух эскадрилий штурмовиков МиГ-17 к переднему краю. Подполковник Кузьмин немедленно нацелил их на дорогу 191 в район поселка Гарссен, туда где до ядерного удара передовая танковая рота поляков запрашивала огонь своей артиллерии. "Птенцы Геринга", как их про себя уже стал называть Кузьмин после того, как они разделались с американской артиллерией в предыдущем вылете, не подкачали и на этот раз. Сначала четверка МиГ-17 пронеслась, все время маневрируя, над Гарссеном, вызывая огонь американских зениток. Как только те проявили себя, на них, зайдя с запада, со стороны склоняющего к горизонту закатного солнца, обрушилась восьмерка МиГов, перепахав позиции "Дастеров" бомбами и пушечным огнем. А потом, буквально через тридцать секунд, на позиции танкистов Генри Болла свалилась вторая немецкая эскадрилья, которая проутюжила позиции американцев в лучших традициях старого люфтваффе. В итоге, МиГи сделали три захода, сначала сбросив бомбы, потом ударив НУРсами, а третий вообще по — наглому, выходя из пикирования почти над самыми деревьями и расстреливая все внизу из пушек. Даже тогда, когда самолеты скрылись из глаз, на американских позициях еще что-то весело горело и взрывалось.
Подполковник Генри Болл, дернув распоротой щекой, которую пытался залепить пластырем санитар, слушал доклад командира мотопехотного батальона. И, одновременно, уже который раз за день, отстраненно удивляясь текущей ситуации. Больше всего стремительно меняющаяся сегодня обстановка напоминала ему старые качели, стоявшие в детстве возле его дома в Висконсине. Такие тяжелые, чугунного литья, висящие на цепях, на двух здоровенных столбах. Если их посильнее раскачать, то хрен остановишь, как ни старайся. Итак, какие у него потери, после этого налета? Проклятые джерри, в последний заход опознавательные знаки ВВС ННА ГДР на МиГах, чуть ли не стригущих верхушки деревьев, не разглядел разве что полностью слепой, в одно мгновенье поставили крест на его планах контратаки по полякам. Шесть подбитых и девять поврежденных танков. Одиннадцать бронетранспортеров, причем два с минометами. С десяток сгоревших грузовиков и джипов. И что самое плохое, уничтожены три из четырех ЗСУ зенитной батареи из состава приданного зенитного прикрытия. От этого прикрытия осталось всего одна батарея, две ЗСУ из которой, он отдал своей танковый роте, прикрывавший правый фланг и сейчас отступившей в городские кварталы Целле. Другие две сейчас с остатками четырнадцатого артиллерийского дивизиона отступает на северо-запад. Проклятье, оставшихся у него трех десятков "Паттонов" слишком мало для лобового удара по полякам, а на обходные маневры ему не хватит топлива. И в эту ситуацию загнали его чертовы джерри, ценой всего одного МиГ-17, которого его "Пылесосам"* удалось сбить в самом начале, из состава первой четверки.
*"Пылесос" — "Дастер" (англ.), название ЗСУ М42
Генри Болл принял решение. Ему нельзя атаковать с такими силами. Он ясно рассмотрел в бинокль, что к польской танковой роте с пехотой, закрепляющейся на его старых позициях у гольфклуба, подошли еще подкрепления, надо отходить. Иначе еще один налет авиации противника поставит на его батальоне большой и жирный крест. Он повернулся к радисту:
— Свяжись с артиллеристами, передай, что мы отходим на милю от Гарссена на северо-запад. Займем позиции за железной дорогой в районе Камингпарк. Далее, из состава приданных "Дастеров" пусть немедленно высылают одну ЗСУ к нам. И свяжись с шестьдесят шестым бронетанковым и сорок первым мотопехотными батальонами, я хочу знать, когда, наконец, они прибудут.
После уничтожения батареи атомной артиллерии американской второй бронетанковой дивизии, шестьдесят восьмой полк разделился. Первый батальон получил приказ, продвигаясь на восток, войти в Целле и закончить охват противника, захватив два автомобильных и один железнодорожный мосты через реку Аллер в самом Целле. Остальные части шестьдесят восьмого полка должны были, продвигаясь на запад, вдоль реки Аллер, до 20–00 выйти на линию Зюдвинзен — Бухгольц — Швармштедт. Оседлав перекресток автострады Е45 и дороги 214, занять территорию по левому берегу реки Аллер вплоть до слияния с рекой Лайне. Занять и удерживать автомобильные мосты через Аллер на дорогах L298, L190, автостраде Е45, дороге 214 через Лайне. А так же занять железнодорожный мост через Аллер на перегоне Швармштедт — Хадемсторф, не допустив уничтожения мостов противником. На этом задача полка считалась на текущие сутки выполненной, далее полку предписывалось удерживать занятые рубежи, ждать пополнений боеприпасами и топливом. Но все пошло наперекосяк через каких-то полчаса. Первый батальон, еще не дойдя до мостов, столкнулся на улицах Целле с силами правого крыла тактической группы подполковника Генри Болла. Правда, вместо разведывательного батальона и двух рот, танковой и мотопехотной, числившихся в этом отряде изначально, от американцев осталась разрозненная группа числом не более батальона, с десятком танков и дюжиной бронетранспортеров. К тому же на американцев нажимал сзади советский танковый батальон, при поддержке польской пехоты. Положение усугублялось дувшим устойчиво весь день с северо-запада ветром, несущим радиоактивные осадки от четырех кратеров в лесном массиве к северу за дорогой L180, возле Штеддена. Которые до недавнего времени были позициями батареи американской корпусной атомной артиллерии, так и не успевшей выстрелить. В результате, встречный бой, не успев толком завязаться, превратился в свалку на-коротке, почти сразу разбившись на множество ожесточенных стычек, переходивших в рукопашную. "Батя" для себя ситуацию прояснил одним из первых командиров, управлявших боем с противоположных сторон. Бой завязывается в городской застройке, а у его батальона, кроме одного приданного разведывательного взвода, нет пехоты. Первоначально выбив из района Восточного Целле авангард американцев, совершенно неожидающих увидеть советские танки, идущие с запада, он приказал перейти к обороне, имея перед собой широкую кольцевую автодорогу Вильхельм-Хайнихен-Ринг. На левом фланге, пользуясь тем, что справа находится большой пустырь и нет строений, его танкисты прорвались по той же Вильхельм-Хайнихен-Ринг до реки, взяв под контроль окружной автомобильный мост. Далее, остановленные "Батей" по радио, они не пошли, так же заняв оборону. Более того, комбат-один шестьдесят восьмого танкового полка, вопреки всем уставам, "перевел" в импровизированную пехоту всех стрелков-радистов и половину мехводов, выдернув их из танков и усадив в первые этажи, прикрывая танки от гранатометчиков. Он это сделал удивительно вовремя, в следующие два часа окруженные американцы яростно бросались в атаки, но каждый раз безуспешно, только устилая убитыми широкую Вильхельм-Хайнихен-Ринг. Еще здорово помогало то, что все противники уже были в средствах защиты, радиоактивный дым, от четырех ядерных взрывов, уже плотно стоял на улицах Целле. А противогаз и защитный костюм, одетый сверху, отвратительно сказывается на поле зрения и реакции человека. Положение для американцев усугублялось тем, что отрываясь, от единственного, как им казалось на тот момент, противника, они сгоряча взорвали и железнодорожный и центральный автомобильный мосты через Аллер. А окружной мост уже прочно удерживала танковая рота во главе с самим "Батей". Которые, к тому же сразу расстреляли четыре самых хитрых, или самых трусливых БТР М113, пытавшихся улизнуть из окружения, просто плывя по воде вдоль течения. Взорвав мосты, американцы поставили себя в очень тяжелое положение, не сделай они этого, им можно было бы попытаться прорваться под носом у десятого танкового батальона, вдоль правого берега Аллера. Пользуясь преимуществами, которые давали кривые узкие улочки старого Целле, они бы вполне могли это сделать. Но совершенного не вернешь, им оставалось только три варианта. Пытаться пробиться через широкую Вильхельм-Хайнихен-Ринг, сквозь танки первого батальона шестьдесят восьмого танкового полка, надеясь, что у этих, черт его знает, откуда возникших на пути русских закончатся боеприпасы. Плыть через холодную октябрьскую воду Аллера, с боеприпасами и оружием, в средствах защиты, под обстрелом врага. Или просто сдаться. В итоге, уцелевшие в кровавых атаках солдаты трех частей второй американской бронетанковой дивизии "Ад на колесах" выбрали третий вариант. Это произошло уже в сумерках, когда передовой танковый взвод десятого отдельного батальона соединился с танкистами шестьдесят восьмого на окружном мосту, а польская пехота, уже зачистив правый берег Аллера, на БТР-152 начала перебираться на левый.
У остальных подразделений шестьдесят восьмого танкового полка, получивших приказ продвигаться на запад, вечер выдался гораздо более насыщенный. Сначала передовая рота второго танкового батальона, только-только влетевшая на большой скорости в улочки Зюдвинзена, нос к носу столкнулась с дивизионом самоходных гаубиц бундесвера. Немцы тоже торопились, на помощь тактической группе подполковника Генри Болла, который проел всю плешь командованию третьего корпуса своими требованиями об артиллерийской поддержке. А в реальности получилось, что они неожиданно въехали походной колонной прямо навстречу русским танкам.