Цена первой ночи
Шрифт:
Совет директоров неожиданно убедил меня. Да, спать… Утром, всё утром. Меня обняли, уложили головой на плечо, прижали спиной к груди, крепко и безапелляционно. И я расслабилась, растеклась лужицей по постели рядом с, по сути, совершенно незнакомым мужчиной. И да, я уснула, сама не знаю как.
Утро пришло совершенно неожиданно и началось для меня с аромата крепкого свежезаваренного кофе. Какой кофе, откуда? Я пью чай с тех пор, как мать вынесла в скупку кофемашину. А потом я услышала разговор. Говорил мужчина, явно по телефону.
— …Да, приеду позже…
Меня ласково и игриво ущипнули за щёку:
— Любовь свет Батьковна! Пора вставать, в школу опоздаешь!
Глаза открылись сами собой, и я села, как распрямившаяся пружинка:
— Ой!
— Чего ойкаешь? Ты меня ночью напугала, кстати. Вставай, нам принесли кофе с круассанами. А за завтраком поболтаем о насущных проблемах.
Игорь протянул мне руку, помог подняться с кровати и широким жестом указал на сервировочный столик, покрытый белоснежной салфеткой, с чашечками, кофейником, тарелочками, на которых лежали свежие французские рогалики.
— Садись и рассказывай подробно, что случилось.
— Мне так стыдно, — вздохнула я, устраиваясь на диване. — Я клиническая дура, и жизнь ничему меня не научила.
— Со всеми случается, — усмехнулся Игорь. — Давай детали своей глупости.
За кофе я рассказала всю историю. Начиная с появления в моей жизни Аришки, с её порока сердца, с операции, которую провели в полтора месяца, и которая позволила мелкой прожить до сегодняшнего дня. И заканчивая невозможностью найти недостающую сумму для Асклепиоса, встречей с Заей и её «помощью». Пока я говорила, Игорь хмуро пил кофе и молчал. Я даже подумала, что он не слушает, занятый своими мыслями. Но, когда рассказ закончился, мужчина поднял на меня взгляд и сказал:
— Сейчас поедем в больницу. Я проверю твои слова. Извини, но я прежде всего бизнесмен и склонен не доверять никому.
— Я понимаю, — пробормотала, кивнув. — И это правильно. Я вот доверяла, а получилось… что получилось.
Когда мы спустились в холл гостиницы, к Игорю быстрым шагом подошёл невысокий худощавый мужчина с рыжеватыми усами и коротко стриженой головой, круглой, как шар:
— Сергеич, опоздаешь на совет директоров.
— Андреич, надо в одно место слетать по-быстрому.
— Надо так надо, — покладисто ответил мужчина и ловким жестом нахлобучил на голову форменную фуражку. Шофёр. Интересно, насколько Игорь важная шишка, чтобы ездить на машине с шофёром?
На улице было пасмурно, и накрапывал мелкий дождик, вполне обычный в Питере даже летом. На паркинге осталось совсем мало машин, и Андреич поспешил к импозантному чёрному джипу. Перед нами предусмотрительно распахнули дверцу, Игорь пропустил меня в салон, сел рядом. Ну как рядом — на банкетке сзади спокойно могли бы разместиться человек пять. Худых. Толстых четверо. Поэтому мы не сговариваясь уселись подальше друг от друга.
— Куда ехать? — осведомился шофёр, заводя мотор. Игорь не глядя махнул на меня, копаясь в папке
— В первую детскую, пожалуйста.
— Это у нас где такое? — наморщил лоб Андреич, активировав навигатор. — Сейчас найдём, уно моменто.
В машине мы не разговаривали. Шофёр почти сразу включил музыку — что-то классическое, чего я раньше не слышала. Игорь уткнулся носом в планшет, вдумчиво тыкая в экран пальцем, читая, а потом, видимо, отвечая на мэйлы. Я чувствовала себя кусочком мёрзлого говна. Хотелось закрыть глаза и умереть. Такое состояние случалось нечасто и ненадолго, но в подобные моменты я себя дико ненавидела. Приходилось признаваться себе, что я ничего не контролирую, от меня ничего не зависит, всё во власти внешних сил: бога, космоса, рептилоидов… А я так, маленький винтик в системе, можно подтянуть, а можно и оставить болтаться, на работе всего механизма это не скажется.
Утренние пробки рассасывались довольно быстро, и джип уже через сорок минут остановился у больницы. Снова вежливый Андреич распахнул дверцу, и я выбралась вслед за Игорем, поспешила к уже давно и до боли знакомым ступенькам главного входа.
Медсестра сначала не хотела нас пускать в отделение, мол, обход, всё такое, посещения после обеда, но Игорь очень быстро убедил её, что нам просто необходимо увидеть больного ребёнка. После этого я смотрела на него исключительно с уважением: настоящий руководитель. Пара слов, и нам выдали бахилы, халаты и дали добро.
Когда мы вошли в палату, Катюха дремала на маленькой «маминой» кровати. Услышав стук двери, подскочила — опухшая и измученная, вся словно постаревшая. Сестрёнка моя… Аришка лежала под капельницей, утыканная присосками, и, задирая пальчик с крокодильчиком пульсометра, играла на телефоне в очередное переодевание принцессы. Увидев меня, радостно улыбнулась, но насторожилась, заметив Игоря. Ещё бы — в халате он был похож на врача.
— Люба? — сестра не спросила, но я поняла, о чём хочет спросить, поэтому быстро подошла и шепнула на ухо:
— Это спонсор.
Бесценное выражение глаз сестры, стремительно меняющееся с тусклого на яркое и обнадёженное, порадовало. Значит, она не совсем ещё впала в депрессию… Вон, чёлку поправила, глаза подтёрла!
— Здрасьте! — тон Катькиного голоса показался мне слегка заискивающим, но мне ли осуждать её? Игорь кивнул, не глядя на неё. Смотрел только на мелкую. Катя заметила и шикнула на Аришку:
— Что нужно сказать?
Та подняла на маму глазки и спросила почти утверждающим тоном:
— Длястуй?
Катя кивнула, и мелкая выдала пулемётной очередью:
— Длястуй тётя Юба длястуй дядя!
Несмотря на синеву губ, глазёнки её светились любопытством. Игорь с улыбкой ответил:
— Ну, здравствуй. Как тебя зовут?
— Алиська!
— Так что, Алиска, ты приболела, значит?
— Не Аиська, а Алиська! — возразила мелкая серьёзно, а я перевела на автомате:
— Аришка она.
— Алиськи бобо сидецька! Цюцють! А мама казала — сколя поцинят сидецька!