Цена счастья
Шрифт:
«Моя любимая, драгоценная, упрямая, несносная жена.
Я знаю, ты сейчас плачешь обо мне. Не надо.
Неизвестно, сколько мне суждено прожить, это письмо я пишу в ночь после рождения дочери. Я люблю тебя. Я редко говорил об этом, но я был счастлив, поэтому ни о чем не жалей.
Спасибо тебе за тепло, за уют, за детей… и позволь покаяться в грехе, который я не раскрыл бы и альдону.
Ты помнишь ту ночь, когда был зачат Джайс? На следующий день меня вызвал его величество.
Вас видел лакей, он же донес королю. Эдоард оказался мудр. Он поручил мне убрать лакея и заняться тобой. Он правильно понял, что между тобой и Ричардом возникло… нечто. Если вовремя плеснуть на угли водой, мы могли рассчитывать пригасить это пламя.
Ты помнишь политическую обстановку в то время. Даже сейчас положение в стране весьма шаткое и нарушить его может любой неверный шаг. Любая неосторожность.
Я не знаю, свободен Ричард или нет, но прошу тебя никогда не становиться королевой. Фавориткой – возможно. Подругой, любовницей, даже любимой, но не супругой короля. Иначе это всколыхнет королевство. Это моя последняя просьба к тебе.
Мне тяжело это писать, но выбора у меня нет. Ричарду подсунули принцессу, а я стал утешать тебя. Я не знал, что полюблю, что буду счастлив… Это не оправдание.
Но я знаю твою душу. Ты – простишь. К тому же, надеюсь, я был не худшим мужем, моя любимая.
Здесь я могу написать это, и рука у меня не дрожит.
Мы с Эдоардом играли чужими судьбами. Он – больше, я меньше, но заплатить за это придется нам обоим. Надеюсь, что это не коснется моих детей, как коснулось его.
Если ты сможешь быть счастливой после моей смерти – постарайся сделать это. Я знаю, тебе было со мной хорошо или хотя бы не было плохо. Ричард – хороший король, и за его плечом тебе будет так же уютно.
Будь счастлива, родная моя. Прощай и не сердись на меня.
Всегда твой Ганц».
Лиля вздохнула, стерла с ресниц слезинку… Почти два года после смерти Ганца она походила на ледяную статую. И в том, что она оттаяла, есть заслуга Ричарда.
Давным-давно, почти тридцать лет назад, они стали любовниками. Потом расстались – и опять вернулись к этому.
Ричард действительно предлагал ей корону, но Лиля отказалась и осталась фавориткой. Дети Ричарда, поняв, что она никоим образом не претендует ни на место их матери, ни на власть, ни на деньги тоже приняли ее. Как женщину, которая любит их отца. Как человека, который скрашивает жизнь королю. Нельзя сказать, что они любили друг друга, но уважали и дружеский нейтралитет сохраняли.
А она… она опять была счастлива.
Ей повезло в этой жизни.
У нее любимое дело, которое будет жить и после ее смерти.
Замечательные дети.
Умные, хорошие внуки.
Она была замужем за достойным мужчиной. За человеком, достойным называться мужчиной.
Более того, на ее пути встретился Ричард. Сейчас они вместе – и тоже счастливы. А кем назовут ее потомки?
Дианой де Пуатье? Франсуазой Скаррон? [10]
Разве это важно?
10
Фаворитки французских королей.
Она хотела счастья – она его получила.
Да, оно своеобразное, не такое, как у многих, но ведь и она такая одна – переселенка во времени и пространстве.
Придут ли за ней другие? Не важно.
Когда-нибудь она допишет свою историю для потомков и расскажет правду. Но не сегодня. Больше она не собирается ни о чем думать! Она едет к Ричарду в гости.
Лиля решительно поставила перо на подставку и отправилась переодеваться. Благо стараниями модного дома «Мариэль» это можно сделать почти без служанок. По дороге распорядилась оседлать Лидарха-младшего.
Возраст? Время? Пространство?
Мы подвластны им настолько, насколько позволяем себе это. А если кто-то хочет жить, любить, радоваться жизни и быть счастливым – для него не бывает преград.
Лиля улыбнулась вечернему небу.
«Я люблю тебя, мир. До безумия. Нежно. Навечно…»
И легкий ветерок, как благословение, взъерошил ее волосы.
«Я тоже люблю тебя, дитя мое. Будь счастлива…»
Двести лет спустя
Ативерна. Лавери. Большой Королевский музей.
Экскурсовод, молоденькая девушка, заметно волнуется. Ее первая группа – дети лет семи. Удастся ли ей найти с ними общий язык, заинтересовать их?
– Сегодня мы осмотрим выставку, на которой представлены восковые фигуры наиболее заметных деятелей эпохи Зарождения. Кто скажет, когда она началась?
– Двести лет назад, – нестройным хором отвечают дети.
– Верно, молодцы. Тогда в Ативерне правил его величество Эдоард Восьмой. Именно в его правление началось то, что мы называем Развитием. В те времена школ не существовало. Существовали гильдии, они объединяли мастеров, которые брали себе подмастерьев, и дети, ваши ровесники, вынуждены были работать на них за кров и пищу. Часто им не давали и того, они болели, умирали… Чтобы стать членом гильдии, требовалось заплатить взнос и сдать экзамен. Но мастерам не нужна была конкуренция, и очень часто человек на всю жизнь оставался подмастерьем. Или его могли насильно закабалить – дать денег в долг, начислить на них большие проценты… словом, вырваться из замкнутого круга было нелегко. Больниц тогда тоже не существовало. Медицина была весьма и весьма неразвита.
Один из мальчиков поднял руку.
– Мы на уроке читали пьесу «Больной обманщик». Там доктора лечили или слабительным, или снотворным, или кровопусканием. Это правда?
Экскурсовод улыбнулась – и в ответ на детских лицах расцвели такие же улыбки.
– Почти. Были, конечно, травницы, но их было мало. Считалось, что все они шильды и дочери Мальдонаи. Гильдия докторусов не терпела конкуренции.
Дети понимали, о чем она говорит. В специальной школе с медицинским уклоном их с шести лет учили перевязывать раны, ухаживать за больными, помогать лекарям, составлять лекарства. Все они знали, что нет профессии почетнее, и все мечтали стать лекарями.
– Эдоард Восьмой оказался первым, кто решил сломить эту систему. Разумеется, это многим не понравилось. Против короля устраивали заговоры, его хотели свергнуть…
Группа подошла к восковой фигуре пожилого человека в роскошных одеждах и поблескивающей на голове простой короне ативернских королей. Лицо у него спокойное и усталое. И затаившаяся в уголках глаз грусть.
– Именно при нем была организована гильдия лекарей. И самое интересное, что ее главой был назначен иноземец. Великий ученый из Ханганата Тахир Джиаман дин Дашшар. Он вынужден был бежать из родной страны и нашел пристанище в Ативерне, где его талант оценили по достоинству. Его величество ласково принял ученого при дворе, а в те времена это было немало. А Тахир Джиаман дин Дашшар вылечил короля от нескольких болезней. Его перу принадлежат труды по анатомии и патологии. Именно дин Дашшар первым завещал свое тело после смерти ученикам – для опытов. Он считал, что нельзя узнать, отчего болеет человек, не зная, что внутри у человека. Потом это стало почти традицией в гильдии лекарей. А кто был вторым главой гильдии, знаете?