Цена счастья
Шрифт:
Увы – нет.
И вот результат.
Стоило всего лишь раз проявить слабость – и столько погубленных жизней. Имоджин, Джайс, Джесси (может, она жила бы и сейчас, не стань королевой? А он мог бы хотя бы видеть ее), Эдмон, Амалия, Джерисон, дети Амалии…
Корона – тяжелая ноша. И требует она от короля такого… страшно это.
Безумно страшно и больно.
«Альдонай, не прощай меня. Пойми. А простить – я себя и сам не прощу».
Ричард поехал
– Присаживайся.
– Благодарю.
Ричард тоже присмотрелся к собеседнику.
Бледный, глаза красные, явно усталый. Да еще и нога болит. Видно же, как он ее старается пристроить поосторожнее.
– Как вы себя чувствуете?
– Когда узнаю, что произошло, будет лучше, – отрубил Гардвейг.
Действительно, ему стоило немалых усилий заставить всех молчать, когда не вернулась Анелия. Поползли сплетни, слухи – и пришлось сказать, что она решила поехать помолиться.
Почему одна? Не одна. Сопровождение выделил Эдоард.
Кто-то хочет об этом поговорить? Правда? Гардвейг бывал страшен в гневе, поэтому по углам шептались, но вслух старались ничего не говорить. И правильно. Целее будут.
– Анелия прибыла во дворец, была встречена графом Иртоном, который сообщил ей об осмотре повитухами, – без особых эмоций перечислил Ричард. – Испугавшись, что ее тайна будет раскрыта, она умудрилась отравить графа и сбежала.
Гардвейг выругался. Коротко и зло. Взглянул на Ричарда.
– Граф скончался. Я знаю. Мои соболезнования.
– Спасибо.
– А Анелия?
– До сих пор не поймана.
– Знал бы – сам бы удавил.
Ричард внимательно взглянул на собеседника. Нет, Гардвейг не лукавил. Он действительно так думал.
– Никто не знал.
– Что вы теперь намерены делать?
И такая усталость была в голосе этого немолодого мужчины, такая обреченность…
Он знал, что Джерисон – ближайший друг принца, даже почти родственник через вторую жену Эдоарда. Видел его. И понимал, что Эдоард не простит. Сам бы он точно…
А значит – война.
А он в Ативерне, как заложник. Альдонай, смилуйся над Уэльстером…
– Как зовут вашу вторую дочь?
Гардвейг вскинул глаза на Ричарда. Нет, не шалопай и не мальчишка сидел сейчас перед ним. Усталый не меньше него мужчина с грустными глазами. Который потерял близкого человека и нашел все-таки силы не мстить, не лить кровь, не втягивать страну в беды.
– Ты хочешь…
– Да. Анелия забыта, как и не было. Ваша средняя дочь должна приехать сюда. Подрастет – заключим брак. А помолвку как можно скорее. И подпишем все договоры.
Гардвейг выдохнул:
– Ричард… вы с отцом…
– Нам это
Гардвейг мог бы сказать многое. Но нужны ли были слова в такой миг?
Он просто протянул Ричарду руку. Понимание, признательность, благодарность, уважение – многое было не сказано между двумя королями в этот миг. Да-да, королями, пусть одному из них только предстояло надеть корону – он уже познал горький вкус власти. Гардвейг уже давно принимал жесткие решения и ломал всех, да и себя тоже, через колено. Ричард недавно, но сейчас их роднило одно чувство.
Настоящий король знает, что он – первый, кто имеет честь отдать все для своей страны. Брать – это право однодневок и мерзавцев. Но король знает, что отдаст все, лишь бы жила его страна и был счастлив его народ. И это было общим у обоих мужчин.
Руки встретились. Пальцы сомкнулись. Синие глаза глядели в серые.
Сколько бы лет ни прошло – Уэльстер и Ативерна останутся соседями и друзьями. Пока будут живы эти короли, их дети и внуки. То, что сделали ативернцы для Уэльстера, не сотрется из памяти.
Гардвейг вздохнул и чуть улыбнулся.
– Твой отец должен тобой гордиться.
– Надеюсь. Итак?
– Мария. Мою вторую дочь зовут Мария, она на год младше Анелии. Я сегодня же напишу Милии. А сам останусь здесь, пока она не приедет. Благословлю вас, отпразднуем помолвку… и заодно чуть подлечусь. Я так понимаю, дин Дашшар не поедет в Уэльстер?
Ричард улыбнулся в ответ.
– Полагаю, что не поедет, ваше величество.
– Гардвейг.
– Полагаю, Гардвейг, что он не бросит свою ученицу.
– Графиня Иртон. Очень своеобразная женщина. Что с ней сейчас?
Ричард вспомнил спокойную красавицу, которая разговаривала с ним после похорон, едва сдерживая слезы боли и усталости, и так старалась быть сильной.
– Ей плохо, но у нее осталась дочь.
– И только? Очень жаль.
Рик едва не выдал себя. А ведь действительно…
Джес и Лилиан не были близки. Но кто об этом знает? И знает ли вообще кто-то? Джес молчал. Лилиан тоже скрытная. Поэтому если ночь, проведенная им, Риком, с Лилиан принесла плоды… ох…
Ну и пусть. Пусть все будет как суждено.
– Я не знаю, Гардвейг. Полагаю, она и сама не знает.
– Надеюсь, Альдонай смилуется над ней. Хотя я был бы рад видеть ее гостьей в Уэльстере вместе с ее учителем.
– Такие лекари и нам нужны, – шутливо возмутился Ричард.
Самое главное было сказано и принято. Теперь можно чуть расслабиться.
– Ничего, – Гардвейг усмехнулся, – я вот своих к ним на обучение загоню. Может, польза будет.
– Вы себя получше чувствуете?