Цена свободы. Рунный след
Шрифт:
«Дурак!» — у Славки холодом обдало щеки. Проговорился! И быстро, чтобы не заострять внимание на выскочившем слове, заговорил:
— Ну бред, конечно, зато ничего объяснять не надо. Куда везли — не видел, куда привезли — не знаю. Не нужно придумывать, откуда такие рожи поцарапанные. А что? Вон, по телеку послушаешь, бывает так. Главное, дурочку гнать. И одежда сойдет. Рубахи да рубахи.
— Что значит — «скажете»? — перебил Алешка, медленно произнеся последнее слово.
Славка вздохнул. Скрывать — да, но обманывать не хотелось.
— Я остаюсь. Понимаешь, и уйти не могу — получается, Рика бросаю. И
Алешка положил подбородок на кулаки, уставился в угол комнаты.
Славка помялся, но все-таки решил договорить:
— Знаешь, я же Антона убил. Да, я сам убил! Ножом. Я убил своего, понимаешь? Думал, без проводника Волки не догонят. А тут меня как раз отжимать стали по тропинке. Ну, я понимал, что меня сейчас прикончат. Недолго продержался, — Славка чуть не усмехнулся. — Мне просто в начале повезло. Вот, а Антон как раз близко был. Я подумал: он же проведет. И вас всех положат. Ну, ножом и… Знаешь, так точно попал, — усмешка с его лица не сходила, но стала страшной, губы затвердели. — Он сразу умер. Мне кажется, даже и не понял толком, что произошло. Вот. Получается, если бы только ранил, Орон бы его спас. Представляю, как бы мы тут… Я не знаю, как это связано. Но если бы я его не убил, я бы еще как-то подумал, чтобы вернуться. А сейчас — не могу. Так что… Когда в Гильдии раба, Риктора, убил, так крышу сорвало, а сейчас… Антона жалко, но знаешь, как-то так, словно он под обвал попал. Ну, что это не я, а как бы стихия. Просто не повезло парню. А потом как по голове даст, и сразу Колодец вспоминаю. Как я там с мечом стоял. И такое… хоть беги черт знает куда, хоть на стенку лезь. Зубы стисну, чтобы не орать. А чего орать, на кого орать…
Славка приподнял и опустил плечи.
— Тебе нужно вернуться, — Алешка выделил «нужно». — Ты тут совсем спятишь.
«Я — уже», — подумал Славка, но вслух сказал другое:
— Нет. Это все равно что — ну, не знаю — спасаться от Волков, спрятавшись под лавку. Можешь драться — дерись.
Алешка оставил стул, прошел к окну, сел, сгорбившись, на подоконник. Славка ждал, что тот будет отговаривать, возмущаться — но друг молчал. И чем дольше тянулось молчание, тем тревожнее становилось. Не стоило говорить про Антона!
Друг поднял голову:
— А… родители?
Отвечать Славка не стал. Ему захотелось скорчиться, точно в него летел нож. Хоть бы одним глазком глянуть — как там, дома. Но нельзя, потом будет слишком трудно остаться.
Какое-то время молчали. Потом Алешка сел ровнее:
— Представляю, как дрид будет счастлив! Захапал все-таки двоих.
— Эй, стоп! Как это — двоих?
Алешка не счел нужным ответить, только усмехнулся.
— Не дури, — тихо попросил Славка. — Твою мать, нужно было соврать! Нужно было!!
— Забыл, как мне врал, когда из Росвела бежали?
Славка с тоской посмотрел в окно: нет, не забыл. Потому и не решился. Голова стала легкой и пустой, как воздушный шарик. Вот-вот оторвется от плеч и взлетит, может быть, из-за облегчения: не придется расставаться с Алешкой. Или — от растерянности: ну как его уговорить вернуться? Славка прижался лбом к холодному стеклу окна.
— Если тебе будет легче, то я остаюсь из-за себя, — заговорил Алешка. — Знаешь, я просто не смогу. Сидеть дома и думать: а вдруг ты опять в какой-нибудь заговор впутался? И тебя снова, как у Антана… Думаешь, я не помню, как тебя пытали? У меня твой крик, когда тебя факелом ткнули, до сих пор в ушах стоит. Да и вообще, я уже один раз уходил, — он тронул языком ссадину на губе. — Все, хватит. Еще раз — не смогу. Просто не смогу. Я чем мог — уже ушел. Все. Мне легче остаться. — Алешка помолчал и закончил бодрее: — Да и насчет Рика ты абсолютно прав. Свинство бросать его сейчас. Папаша-то, поди, от злости уже на стенку лезет.
Запала хватило ненадолго. Алешка снова сгорбился, поковырял ногтем подоконник. Славка смотрел понимающе: трудно вот так осознать до конца, что обратного пути не будет. Сам-то он приходил к решению постепенно. Тем более, в семье у друга все хорошо, — Славка знал это точно. Но задать тот же вопрос: «А родители?» — он не решался. Как будто взять палку и в свежую рану ткнуть.
— Вернемся все вместе в Отин-град, — снова заговорил Алешка. — Талем говорил, ему трактир Петера по завещанию отходит. Надеюсь, не выгонит. Проживем.
— Да уж, особенно когда падут границы, — хмыкнул Славка.
За окном показались Рик с Талемом. Княжич брел, не поднимая головы; ведун держал ладонь на его плече. Откуда-то вывернула Аля, хотела к ним подойти, но не решилась. Суетливо повела плечами и пошла в сторону дома.
— А как же Алька? — вырвалось у Славки.
— А что — Алька? — отстраненно отозвался Алешка. — Вернется. Окончит школу, в универ поступит. Влюбится там в кого-нибудь.
Славка развернулся, тоже сел на подоконник:
— А ты?
— А я… Привыкну. Во всяком случае, от этого никто не помирал. Знаешь, если бы она оставалась, а ты уходил — я бы остался с ней. Слушай, давай потом, а?! Вот они исчезнут, тогда поговорим. Не сейчас только! Не могу я сейчас.
— Хорошо, давай про другое, — жестко сказал Славка. — Лешка, я-то уже, можно сказать, пристроен. В Гильдию меня взяли, так что не пропаду. Да и Тимс от Рика тоже никуда не денется. Вместе пробиваться будем.
— Я тоже фехтовать хорошо буду. Скажешь, плохо учусь?
Славка не сказал: Алешка действительно схватывал все быстро. Он выдавил:
— Там же, в Гильдии, — испытание.
— Я помню. Но… Знаешь, вот когда прижмет, тогда и поговорим. В любом случае, я решил.
Славка снова отвернулся к окну и еле заметно выдохнул: то ли с досады, то ли от окончательно свалившейся с души тяжести — самому было непонятно. Вспомнил почему-то:
— Кстати, а знаешь, Аскар-то против, что на приемном экзамене убивать нужно. Говорит, воина сначала нужно воспитать, а потом давать ему право распоряжаться чужой жизнью.
Прервал их разговор стук двери. Алька влетела в комнату, словно у нее под пятками были пружинки. Ухватилась за косяк, удержалась, а то бы точно унесло в окно — так показалось Славке. Радость бурлила, не давала устоять на месте. «О-ей! Что сейчас будет!» — с каким-то странным, лихорадочно-веселым отчаянием мелькнуло у Славки.
Аля выпустила косяк, перепорхнула к стулу. Но не села, а так и осталась стоять, не в силах справиться с собой. Славка глянул искоса на Алешку: у того на глазах каменело лицо.