Цена свободы. Рунный след
Шрифт:
Лера подумала, что Талем говорит как-то непохоже на себя, слишком короткими фразами.
Дверь Орон еще не открыл, постучаться же никто не решался. Стоя в углу рядом с лестницей, Аля наблюдала из укрытия, как подошли Влад с Костей — оба радостно-возбужденные. Скользнула в прихожую Сима; следом за ней протопал Тимс. Ратник мял в руках Симину куртку и убито молчал, по девочке же, как обычно, ничего нельзя было понять. Стоявшая рядом с Алей заплаканная Машка тут же выпорхнула из угла, схватила Симу за руку. Талем и Лера вошли, касаясь
Алька суетливо сцепила руки в замок, вжалась в стену. Славка нашел ее взглядом и торопливо отвернулся; Алешка же вовсе не смотрел по сторонам. Алю это ударило больнее, чем если бы тот глянул с ненавистью. Она жадно охватила взглядом отросшие спутанные волосы, поцарапанный висок, туго натянувшуюся кожу на скуле, темную линию губ. Алешка стоял вполоборота, и не видно было ямочки над ключицей, в которой все время увязали Алькины губы. Нет, не смотрит. Девочка вцепилась зубами в палец, чтобы не завыть тут же, в прихожей. Ее разрывало на две половины: броситься вымаливать у Алешки прощение или ударить еще сильнее: за то, что он от нее отказался, а у нее не получается; за то, что ей сейчас невыносимо больно, а его лицо спокойно.
Алешка знал: Аля стоит справа — угадал по Славкиному взгляду. Но повернуться не мог, он до сих пор ощущал, как горит щека. Что же, правильно, пусть Аля уходит, а он остается. Ничего бы хорошего у них не вышло. Раз Аля могла подумать о нем — такое. Хорошо, что ее не будет рядом. Алешка бы не выдержал искушения попытаться все вернуть: даже сейчас Алька была ему необходима… Он представил, как девочка вскидывает голову и высокомерно прищуривается: что, прибежал? Даже после того, как получил по роже? Нет уж, пусть лучше уходит. Ведь просто повернуться к ней — невозможно.
Бесшумно открылась дверь, вкатил дрид. Аля поразилась перемене, произошедшей с ним за этот час: казалось, что для Орона минута шла за месяц, так он постарел. Коляска прокатилась между торопливо расступившимися ребятами и остановилась перед Алей.
— Отойди. За тобой дверь.
Девочка могла поклясться, что еще минуту назад тупик под лестницей заканчивался глухой стеной, обшитой гладкими, плотно пригнанными досками. Но сейчас там была дверь; довольно неопрятная, обшарпанная, обитая сучковатыми плашками и заложенная грубым засовом.
Аля торопливо убралась с дороги. Засов удобно лег в руку калеки — пазы располагались низко, как раз для сидящего человека. Брусок стукнул, скользнув до упора. Аля ждала, что Орон потянет дверь на себя, но дрид с усилием толкнул ее. Тусклый свет, падавший из прихожей, осветил порог, а дальше как отрезало — ни лучика не проникало внутрь.
— Идите за мной, — дрид выкатился, тут же растворившись в темноте, как в баночке чернил.
Аля переступила порог. Подошвы ощутили каменный пол; ноздри чуть дрогнули, узнав запах: подземные пещеры.
— Закройте за собой, — раздался где-то впереди голос Орона.
Альку толкнули в плечо, ойкнула Маша, прошептал что-то Тимс. Мягко стукнула дверь.
Зашипели, вспыхивая, факелы. Один, другой, третий, еще и еще — огни разгорались, освещая каменные стены, съедая темноту в огромном каменном зале, высвечивая яркие руны.
— Сердце Лабиринта! — восхищенно ахнул Талем. — Это ведь оно, правильно?
— Да, — подтвердил Рик.
Уродливые мраморные собаки все так же изнемогали под тяжестью каминной доски. Никто не удосужился убрать наваленный на ней хлам: подсвечники, листы пергамента, зонтик, шляпы — все так же громоздились неустойчивыми кучками. Вот только стеклянный шар с фиолетовой крысой внутри оказался теперь в птичьей клетке — Аля же точно помнила, что тот лежал на краю. Странно, память сохранила такую мелочь.
А вот стол пропал, так же, как и лежанки. Вокруг бьющего из пола фонтана стояли невысокие креслица, ровно по числу гостей. Попавшие сюда впервые осматривались с интересом; Влад же громко сказал:
— А я тогда под лежанку ножик уронил. Маленький такой, тупой, правда. Уронил, а достать забыл. Так и я и думал — сперли!
Хозяин остановился у одной из китайских ширм:
— Я запущу механизм. Принцип тот же, не люблю изобретать лишние сущности. К каждому из вас подлетит шар. Следуйте за ним, и он приведет вас к двери. За ней — ваш мир. Выйдете все в одной точке, на окраине города. И постарайтесь не мешкать. А еще лучше — бегите сразу, и как можно быстрее, — закончил он мрачно. — Одна минута, на большее не рассчитывайте. Сил у меня может не хватить.
— Хватит, — успокоил Славка. — Мы с Лешкой остаемся.
— Спятили, — выдохнул Влад.
Хлопнула ресницами Маша. Лера же мягко заметила:
— Ну почему сразу — спятили? Я тоже остаюсь.
— Из-за Талема? — вырвалось у Альки прежде, чем она успела подумать.
Лера чуть повела плечом: зачем тратить слова на очевидное.
— Дайарена обещала вернуть ему любовь, — громко сказала Сима.
— Ты говоришь так, словно это плохо, — заметила Лера.
— Плохо. Он может полюбить другую, не тебя, — Сима договорила против своего обыкновения. Смотрела она не на Леру, на Талема.
— Я остаюсь, — непреклонно произнесла Лера. — Господин Орон, на пятерых ваших сил хватит?
— Хватит, — он довольно изогнул губы. — Благодарю вас. Ваша кровь в наших жилах отсрочит агонию мира.
— Красиво говорит! — шепотом восхитился Влад. — А вы все-таки идиоты.
— Тогда прощайтесь. У вас есть время, пока я буду открывать проход.
Коляска с дридом скрылась за ширмой. Факелы зачадили, пачкая сажей каменные стены. Половина погасла, света остальных еле хватало, чтобы различать лица друг друга.
— А записки? — первой заговорила Маша. — Вы родителям хоть записки…
— Какие записки?! — у Славки дернулись губы. — Что мы там напишем: живы, но другом мире? Что?! Мы же никогда не вернемся.
Машка даже отступила на полшага от той боли, которая прорвалась в Славкином голосе. Резко отвернулся Алешка, потупилась Лера. А Маша вдруг бросилась на шею Талему. Але показалась, что девочка плачет, но нет, глаза у той были сухие. Она просто прижималась, как котенок, и сбивчиво рассказывала про Леру: какая та замечательная.