Цена зла

Дарк Рэйвен

Он слегка наклоняется ко мне. — У тебя есть работа.

Я хмурю брови, сначала думая, что он говорит о том, что я здесь подаю напитки. Затем я замечаю тяжелое молчание мужчин и насмешливый огонек в глазах Спайдера, и я понимаю, к чему он клонит.

Мне требуется все мое усилие, чтобы не заскрежетать зубами.

Я облизываю губы, уставившись на кожаный подлокотник дивана. Мне противно, как низко и тихо звучит мой голос, когда я говорю. — Мне нужно больше, чем просто… доставлять тебе удовольствие.

— А сейчас

тебе это нужно? — его длинные пальцы гладят мою щеку, очерчивая линию моей челюсти. — Если у тебя мало дел, я буду рад занять тебя.

Отказываясь так легко сдаваться или позволять ему запугивать меня, я говорю ему то же самое, что репетировала в голове в течение нескольких дней, пока ждала подходящего момента.

— Я понимаю, что у тебя есть вся власть, и я сделаю все возможное, чтобы привыкнуть к своей жизни здесь. Но меня воспитывали в убеждении, что каждый должен вносить свой вклад. Усердно работайте и зарабатывайте сами. Мне кажется неправильным не зарабатывать себе на жизнь.

Это лучшее, что я могу сказать. Я опускаю голову, не пытаясь полностью изобразить виноватый взгляд, который бросаю на него.

В Колонии у каждого была работа. Все работали. Даже жены, которые должны были оставаться дома и заниматься домашними делами, и дети несли свой собственный груз. Жены пасторов организовывали мероприятия для церкви и устраивали вечеринки, убирали дома или руководили хором. Любой, кто не тянул свой собственный груз, считался пиявкой и грешником, тем, кто истощал ресурсы и не имел никакой ценности.

— И я полагаю, что желание работать за пределами клуба не имеет ничего общего с желанием сбежать? — он сжимает мой подбородок большим и указательным пальцами. — Как долго ты пробудешь за этой дверью, прежде чем убежишь, а?

Я делаю глубокий, успокаивающий вдох. Я ожидала, что он скажет это. Это справедливый вопрос, учитывая, что я уже пробовал один раз.

Я напустила на себя свой лучший невинный вид. — Я прошу работать не для того, чтобы сбежать.

Я ненавижу врать. Мой желудок сжимается при мысли о том, чтобы обмануть его, и не только из-за того, что он сделает со мной, если поймет.

Он ухмыляется. — Меня не вчера подлатали, воровка.

— Я знаю, ты мне не веришь, но я спрашиваю не для того, чтобы убежать. Для меня важно работать. Чтобы иметь настоящую работу, которая приносит деньги.

— Я уверен, что это так. Деньги, которые ты сэкономишь и накопишь, пока не сможешь сесть на автобус из Невады.

Крысы. Все идет не очень хорошо. Но у меня все еще есть один козырь, который нужно разыграть.

Я заставляю свои руки перестать дрожать, встречаюсь с ним взглядом и кладу свою руку поверх его. Они огромные, теплые и мозолистые, и способные переломить мои пальцы, как сухими веточки.

— Спайдер, ты сказал мне заслужить твое доверие. Как я могу это сделать, если ты никогда не даешь мне шанса?

Его

бровь приподнимается, и на секунду я уверена, что он видит меня насквозь. Он никогда на это не пойдет. Затем самый маленький изгиб касается уголков его рта. Расчетливое уважение вспыхивает в его глазах.

Господи, внезапно я ненавижу себя за это.

Миллисекундой позже выражение его лица становится жестким. — Тебе не нужны деньги. Я даю тебе все, что тебе нужно.

Я чувствую, что мой шанс вернуть свою жизнь ускользает. Я вижу, что он делает. Он держит меня в зависимости от него. Это был один из способов, которым церковь удерживала нас от ухода. Никто никогда не получал денег, которые они могли бы использовать для побега. Вот почему все заработанное шло в церковь.

Это поставит крест на моих планах, если у меня не будет денег, но если я добьюсь этого, чтобы обрести свободу и найти Сару, это то, что я сделаю. В конце концов, мне придется надеяться, что я смогу убедить его превратить любую работу, которую он мне даст, в оплачиваемую, иначе я далеко не уйду.

Я видела, какое значение эти ребята придают тем, кто связан с клубом, давая что-то взамен. Ди и Моника говорили о том, что все, что каждый делает, делается на благо клуба. Играть на этом — моя последняя надежда.

— Ладно. Не плати мне. Но я хочу сделать больше для тебя и для клуба. Дай мне шанс показать тебе, что ты можешь мне доверять.

— Для клуба? — сидящий рядом со Спайдером Арсон с сомнением смотрит на меня. — Ты хоть понимаешь, о чем просишь, девочка?

Скорее всего, нет. Я все еще не до конца понимаю весь байкерский стиль жизни. Но я знаю, что значит тянуть свой собственный крест.

— Так, что отправьте меня туда, где я вам могу быть нужна, — просто говорю я.

Спайдер наблюдает за мной, ничего не говоря. Мое сердце начинает учащенно биться, когда я задаюсь вопросом, отражается ли мой обман на моем лице, может ли он каким-то образом это почувствовать.

Эти ледяные голубые глаза бросают взгляд на Драгона, а затем снова на меня, прежде чем я успеваю прочесть взгляд, который он бросил на своего начальника. Он берет свой стакан со стола и протягивает его мне. — Ты можешь быть полезной прямо сейчас и наполнить его.

Мои плечи опускаются. Так вот оно что. Моей единственной надеждой выбраться отсюда была работа за пределами Каспера, и она пропала. Он видит во мне не что иное, как игрушку, полезную только для удовлетворения его мужских вожделений.

Одиночество глубоко укоренилось, гнев кипит в моей крови. Я сжимаю кулаки перед своей неприлично короткой юбкой. Любое количество оскорблений напрашивается на то, чтобы обрушиться на него, но я не могу потерять его сейчас, иначе я вернусь к тому, с чего начала. Я опускаю глаза, скрывая любые эмоции, которые он может увидеть, беру его стакан и встаю.