Ценник для генерала
Шрифт:
— Если убийца привез сюда Рыбникова, то как он мог объяснить ему тот факт, что они остановились не там, где всегда? Почему возникла необходимость дать крюк, обходить площадку стороной, да еще ночью?
— Вы еще спросите, что он ему предложил такого завлекательного, чтобы Рыбников сел в машину и поехал добровольно.
— Спрашиваю, — кивнул Гуров.
— Ну, всех ответов я вам не дам, Лев Иванович, но кое-какие фактики у меня в запасе есть. — Михаил подошел ко второму входу в бункер, который находился со стороны разрушенного здания штаба полка.
Заходить в
— Понятно, что толпа ветеранов затоптала все следы внутри и у входа, — сказал Михаил. — Не исключаю, что это было частью плана убийцы. Допускаю, что убийство именно в бункере тоже было совершено намеренно, чтобы запутать следствие и пустить его по заведомо ложному следу. Предполагаю, что сама смерть Рыбникова не имеет никакого отношения к его бывшей службе и к приезду отставного генерала в Пинск.
— Смело, — констатировал Гуров.
— А Миша вообще смелый парень, — заявила Маша и заулыбалась.
— Это даже я заметил, — проворчал Гуров. — И что же дальше?
— А дальше я прикинул примерное направление отхода убийцы с места преступления. Учтите, что была ночь. Так вот, за этими развалинами, которые раньше были штабом, есть участок приличного размера, заросший не очень сильно. Чуть правее у солдат было что-то вроде летнего стадиона. Турники там стояли, брусья, располагалось футбольное поле и тому подобное. Все это десятилетиями вытаптывалось, и до сих пор там почти пустырь, поляна.
Михаил двинулся, стал обходить стороной развалины здания и поманил за собой Гурова.
Он шел и рассказывал, внимательно глядя себе под ноги:
— Дальше идет полоса относительно чистого пространства, что в лесу довольно большая редкость. А знаете, что за полоса? Это ряд бетонных столбов, на которые была намотана колючая проволока. Их выкорчевали, а проволоку отсюда сняли местные жители, когда часть закрылась. Боюсь, что и на тракторах заезжали, выворачивая столбы. Вот вам и просека. А есть еще утоптанная десятилетиями тропа, идущая в сторону второго дивизиона. Я вам ее покажу. По ней солдаты с этой площадки ходили каждую субботу в баню. Своей здесь не было.
— А это почти две сотни людей каждую неделю, — вставила девушка, идущая за спиной Льва Ивановича.
— То есть даже ночью от бункера можно пройти до дороги иным путем. А там есть место, где можно оставить машину, да? — спросил Гуров.
— При наличии фонаря — легко!
— Ладно, пошли, — согласился сыщик.
Полковнику все это было интересно. Неужели этот умник нашел что-то такое, что прошло мимо внимания полиции и следователя? Гуров шел за Михаилом, иногда оглядываясь на Машу, которая то и дело присаживалась на корточки и собирала в кулачок чернику. Они обошли развалины здания штаба, миновали холмики, которые остались от столовой и казармы батареи боевого обеспечения.
— Вот тут у них была открытая спортивная площадка, — Михаил показал рукой. — Вон там — общий туалет. Видите? Здесь можно спокойно пройти с фонарем даже ночью. А теперь пойдемте вот сюда. Осторожнее, Лев Иванович, тут остатки колючей проволоки в траве встречаются. Машка, не зевай, а то опять будешь пищать, что из-за меня колготки порвала!
Гуров остановился и внимательно посмотрел на кусок проволоки, который сплелся с кустом и торчал вертикально на высоте почти полутора метров. Пожалуй, если в темноте его не заметить, то можно оставить на проволоке не только часть колготок, но и кожи. Он поймал взгляд Михаила. Частный детектив смотрел на полковника полиции с интересом и каким-то непонятным удовольствием.
— Дальше куда? — спросил Гуров.
— А дальше не важно куда, Лев Иванович. Можно вдоль бывшей линии столбов пройти или вот по этой тропе, а через двадцать метров снова принять вправо. Мы все равно выйдем к одному и тому же месту. Пойдемте лучше здесь. Так ближе, только держитесь левее. Там проволоки нет.
Они прошли метров тридцать, и Гуров в самом деле увидел прогал между деревьями, в который была видна лесная дорога, некогда связывающая между собой дивизионы ракетного полка и штабную площадку. Михаил, который шел впереди, вдруг поднял руку, потом сделал два осторожных шага влево и присел на корточки. Гуров воспринял это как призыв и тоже осторожно приблизился к тому месту, которое разглядывал его провожатый.
Это был участок рыхлого грунта. Видимо, здесь что-то вывернули из земли. Может, металлический столб или какую-то иную железяку, которую можно сдать как лом. На краю пятна этой самой рыхлой земли Гуров увидел отпечаток подошвы ботинка.
— Обратите внимание, Лев Иванович, — тихо сказал Михаил. — След сухой, а дождей не было примерно неделю. Если быть точным, то последний из них прошел в этих местах ровно за два дня до убийства Рыбникова. Я специально справлялся на гидрометеорологической станции.
— Значит, след появился тут в ночь убийства, за сутки-двое до него или в любой другой день после.
— Именно. Можно было бы предположить, что след принадлежит не преступнику, а тому человеку, который тут добывал железо. Но эта земля испытала на себе действие атмосферных осадков, а отпечаток на ней появился позже, когда она немного подсохла. Видите вот тут проломленную корочку? А как долго подсыхает земля после дождя в этом сыром климате? Что вы думаете?
— Хитер ты, разведчик, — заявил Гуров. — Пожалуй, ты прав. Минимум пару дней. Цены бы тебе, Михаил, не было, если бы ты тогда же, когда и нашел этот след, еще и снял бы с него слепок.
Михаил молча полез в карман куртки и вытащил листок обычной белой бумаги для оргтехники, сложенный вчетверо. Он медленно развернул его и протянул Гурову. Это был след мягкого полуспортивного ботинка, каким-то образом скопированный с отпечатка, оставленного на земле. Картинка потом уже была размножена на ксероксе. Значит, копия не единственная.
Лев Иванович смотрел на отпечаток следа и отчетливо видел повреждение рисунка подошвы в виде небольшого треугольника или латинской буквы «Y». Он вытащил из кармана свой листок с изображением следа, снятого возле ручья, неподалеку от места аварии на трассе Минск — Пинск. Отпечатки совпадали. Это было видно даже невооруженным глазом.