Центр силы
Шрифт:
— Ну… Значит, этим придётся заниматься мне! — решил я «самопожертвоваться» во благо науки и производства. — Буду бродить по окрестностям, как придурок, и всякую гадость пробовать. Что ещё остаётся-то?
— Знаешь, Вано… — девушка нахмурилась, а потом всё-таки пожала плечами. — Ну если тебе не терпится умереть в корчах отравления, то пожалуйста!.. Только потом не жалуйся!
— Умирать-то мне не хочется… И я надеюсь, что и не придётся! Не так уж много в природе абсолютно смертоносных растений… Но ты права! — честно признался я. — Рисковать другими нельзя — у них запасных жизней нет. Тем более, моральную подготовку к мукам и корчам я и так пройду сегодня вечером… На совете у Кукушкина.
— А пока можно отправить людей на рынок! — неожиданно напомнил о себе заскучавший Чемодан. — Пусть поспрашивают у торговцев, какие тут кислые растения есть.
— Кислые настолько, чтобы челюсть сводило! — деловито уточнил Дунай.
— Да как угодно! — согласился Чемодан. — Просто дай точное описание, что спрашивать. Девчонки у нас языкастые и неглупые, так что справятся!.. А у меня хоть уши от них отдохнут…
На этом совещание закончилось, и закипела работа. И её у нас было немало! С одной стороны, нужно было и дальше возводить ограждение. Сейчас оно было чисто символическим, и его мог перешагнуть любой уважающий себя житель Алтарного.
Я, кстати, в процессе всё пытался понять: как нас правильно называть? Алтарцы? Алтарянцы? Алтарновцы? Первые два названия тянули на научную фантастику, причём на замшелую классику — с мудрыми капитанами и невозмутимо-бровастыми первыми помощниками. А третье — скорее, на социальный реализм с ударниками и стахановцами.
И это только кажется, что вопрос названия не важен! Ведь либо ты сам будешь всем изначально представляться правильно — и так тебя и запомнят. Либо тебя назовут самостоятельно — и вовсе не так, как хотел бы ты… Вы же в курсе, что название жителей может не совпадать с названием города, да? Особенно, если окружающие на вас обижены или завидуют?
Ну да ладно! Отвлёкся… Ограждение надо было поднимать. И на это требовались руки. А ещё нельзя было на полпути бросать вопрос с мясом и шкурами. Кроме того, нужно было сделать всем новые копья, дротики, ножи и топоры.
В общем, нам столько всего требовалось, что впору было хвататься за голову!.. Хотя, по моему личному скромному опыту, хвататься нужно в таких случаях не за голову — а за дело. Это обычно больше помогает, чем истерические вопли: «Всё пропало!».
Одно радовало: за все полезные дела СИПИН продолжал накидывать баллы. Тут — один, тут — два, там — вообще три. А если очень постараться, можно было и сотню отхватить.
К сожалению, наши ресурсы плавно, но неотвратимо подходили к концу. Группы за припасами мы так и не послали — пришлось идти к каменотёсам. А теперь в нашем распоряжении оставались только камни и древесина, которую мы привезли с собой.
И оставалось её всё меньше и меньше. Дошло до того, что для инструмента мы уже отбирали нормальные ветки из запаса дров, купленных на рынке. Я понимал: если так дальше пойдёт, то вскоре доберёмся до неприкосновенного запаса. Ну, то есть, дерева от плотов.
Из пяти плотов четыре мы забрали себе. Ровные брёвна сложили кучкой рядом с капсулами. Но это был запас для серьёзных работ, а не для «наколеночных» поделок. Трогать его — совсем никуда не годилось! А ещё мы не успевали обработать всё крокодилье мясо. И это уже было просто обидно…
Я хоть и неплохо заработал за эти дни (и даже довёл уровень накоплений до двух тысяч ста пяти баллов), но уже прямо-таки чувствовал: ещё немного, и придётся всё это тратить. И тратить опять на улучшения капсулы. Например, на улучшение хранилища. А это меня совершенно не устраивало.
Пищевой отсек сумел сохранить лишь четверть мяса, испорченного требухой. Ещё три четверти удалось засолить и развесить на нескольких верёвках, натянутых над землёй. Там оно и вялилось, распространяя вокруг… Хотел бы я сказать, что аппетитный аромат, но нет! Это была такая ужасающая вонища, что мутило ещё на подходе.
Днём пищевой рефицератор меня обрадовал. Выплюнул четыре новых упаковки галет — это плюс к четырём уже имеющимся. И забрал мясо и листья для новой партии, которая появится только завтра. После этого мне удалось перетащить ещё немного мяса в хранилище. Но всё это были полумеры… И я пошёл искать тех, у кого есть баллы на свои рефицераторы.
— Скажи-ка мне, Кострома… А есть ли у тебя тысяча сто семьдесят пять балов? — с самым невинным лицом спросил я.
— Ты чего задумал? — валькирия на провокацию не поддалась и строго оглядела меня с головы до ног.
— Понимаешь, у меня мясо пропадает! — пояснил я. — Всё что мог, уже спрятал! Но мой пищевой отсек выдает не больше четырёх упаковок галет в день.
— И ты хочешь, чтобы ещё кто-то открыл у себя производство? Так? — подняв бровь, уточнила девушка.
— Ага, хочу… Да и нам это очень нужно! — я улыбнулся самой милой улыбкой, какой умел, но нужного эффекта почему-то не добился.
— У нашей группы пока что еды — хоть завались! — нахмурилась Кострома. — А ты хочешь даже испорченное мясо на еду пустить?!
Я промолчал. И правильно сделал, потому что, видимо, задел за больное. В какой-то момент мне даже казалось, что Кострома меня стукнет, но она глубоко вдохнула, выдохнула… И ответила уже спокойно:
— Вано, не ищи добровольцев. Никто не согласится. Знаешь почему?
— Почему?
— А ты вспомни, что тебя от всех остальных отличает! Точнее, твою капсулу. И почему ты вызвался для крокодиллы приманкой быть! И почему согласился по лесу ходить и пробовать неизвестные растения! Помнишь, золото моё забывчивое?
— Чёрт…Как всё очевидно! — я хлопнул себя по лбу.
— Именно, что очевидно… — согласилась Кострома. — Так что не жди, что сейчас люди будут тратиться. Пока каждый не будет уверен в том, что может в случае чего возродиться — никто и лишнего балла не потратит! Уж извини, такова жизнь… В общей, действуй сам. И не дёргай людей.
Хорошо, что сначала к Костроме пошёл. Она человек понимающий. А значит, рассказывать другим о моей забывчивости не станет. Просто забывчивость-то оказалась такой — с душком, на грани эгоизма. Я-то всем, включая вторую жизнь, был обеспечен уже давно. А вот другие члены группы могли только мечтать об этом.