Центромурцы
Шрифт:
Но стоило его найти, как приходил паровоз. Паровоз тонко свистел и, толкаясь, уводил куда-то в лес. Вагон был совершенно пуст, только на скамейке напротив сидел Пирс.
Вещи были под головой. Он их все-таки нашел, и это должно было обрадовать маму.
– Вы правы, Гришки, - говорил Пирс и, как китайский болванчик, кивал головой.
Но, шире раскрывая глаза, Болотов видел, что это не Пирс, а тот самый мичман, которого он только что встретил в Мурманске. Любитель налаженности и спаситель родины.
– С добрым утром, - говорил он.
– Где ваша налаженность?
– спрашивал Болотов.
– Там же, где и ваша. В Питере.
– Расскажите, - просил Болотов, и мичман рассказывал.
Почему-то Болотову казалось, что он много раз подряд слышал один и тот же рассказ. Он знал наперед каждое слово.
– Я видел две незабываемые картины: штаб союзного военного совета и бой Т-25.
– 23, - поправлял его Болотов.
– Про 23 я знаю, но это был 25. Бой его был еще хуже. Он происходил у стенки, потому что в море команда идти отказалась. Они говорили, что в море им ходить незачем. Как ни странно, им действительно не за что воевать с немцами.
– Я воевал со страху.
– А они не испугались и в бой не пошли. Лучший из них был рулевой - хорошо рассуждал. Не помню только, как его звали.
– Семченко?
– Нет, не Семченко. Он крепко говорил, и за то ему крепко бил морду целый английский патруль.
– Мы приводим страну в порядок, Гришки, - на ухо сказал Пирс.
– Налаженность!
– пробормотал Болотов.
– Вот она, ваша налаженность!
– Нет, это не моя налаженность, - ответил мичман.
– Я от такой уехал. Я видел только начало революции, а потому не понимал. Теперь я вижу ее дальше. Этот рулевой здорово держался, когда его разделывали под орех. Теперь я знаю он пойдет в море, когда будет за что идти, и я пойду вместе с ним. Тогда будет моя налаженность.
Болотов закрывал глаза и улыбался, а мичман снова говорил:
– Эскадра, идущая кильватерной колонной, повернув "все вдруг", превращается в строй фронта, но остается эскадрой. Мы пойдем новым строем по новому направлению. Революция - это поворот "все вдруг".
По огромному серому морю шел весь боевой флот Республики. Болотов видел дым из тяжелых труб, а за дымом - сигнал на головном линкоре. По спуске сигнала флот поворачивал "все вдруг" на восемь румбов влево. ,- - Они красиво ворочают, - сказал Болотов, - но почему на корабле так здорово трясет?
– Потому что у вас испанка, и вы не на корабле, в в вагоне.
Тогда Болотов увидел окно вагона и в нем бегущие ряды высоких, до самого неба, елей. На скамье напротив действительно сидел мичман. Тот самый мичман, с которым он встречался в Мурманске. Только теперь было приятно смотреть ему в лицо. Это потому, что он тоже едет в Питер.
– Отчего такие высокие деревья?
– - Выросли.
– Как они могли вырасти? Здесь ничего не растет. Здесь Мурман.
– Здесь не Мурман. Мы подъезжаем к Петербургу. Болотов поднялся и протянул руку. Сделать это было нелегко. Раз все-таки сделал, значит, очень хотел.
– Меня зовут Болотов... Гришка Болотов.
– Шурка Сейберт, - ответил мичман.
– Лежите, испанец, и не двигайтесь.