Центровые
Шрифт:
Да, Сабонис забивает меньше, чем американские профессионалы, выступающие в его амплуа. Но, во–первых, центровых высокого класса среди «профи» больше, чем у нас, а значит, они играют в несколько иной баскетбол. Во–вторых, у них более ограниченный круг действий и задач, нежели у Сабониса. Чаще всего их обязанности только в том и заключаются: оборонять свой щит и забивать. В-третьих, матчи профессионалов длятся дольше, а на площадке центровые времени проводят меньше (дублеры могут показать равноценную игру), у них сохраняется больше сил.
Сабонис же в игре практически все сорок минут чистого времени (меняют его только тогда, когда он уже двигаться не может, когда передышка необходима). И не просто в игре — он ее главное действующее лицо. И задачи, как мы знаем, у него более широкие. Самый коллективный баскетболист среди центровых, он еще и трудяга, каких мало: мощный, ширококостный,
Его и опекают лучшие игроки соперников. Чаще всего даже двое. Жестко. Иногда просто грубо. Его бьют. Ему не дают играть. И если бы Сабонис играл только за себя, для себя и сам, это не был бы тот Сабонис, которого я называю великим. Он все делает правильно, я бы даже сказал, мудро.
Его восприятием баскетбола можно только восторгаться. Арвидас все схватывает на лету. Одна из основ баскетбола — продуктивный жесткий заслон. Большая часть игроков и даже центровых его только обозначают. Сабонис овладел этим приемом блестяще. Акцентированные действия на щите, контратака, позиционное нападение, бросок, добавки — у него нет в этих важнейших аспектах игры слабых мест. Он везде хорош. И только когда видит, что ребят прихватили так, что и вздохнуть невозможно, он взрывается сам, атакует сам — и забивает, забивает, забивает… Три суперфинала (1985–1987), в которых «Жальгирису» достались золотые медали чемпионов страны, выиграл Сабонис. Особенно памятен второй, в котором Арвидас буквально забронировал щиты, у него оказался такой процент подбора, какого я в матчах любителей просто не помню…
Сабонис жаден до игры. Он — весь в игре. И, пожалуй, не скажешь, когда он более активен: когда находится на площадке или когда из–за пяти фолов вынужден уйти с поля. Он и на скамейке запасных горячится так, как иные не заводятся и на поле.
Это вообще характерная черта наших ребят, своим поведением олицетворяющих преимущество нашего воспитания. Зарубежные звезды на площадке бьются до последнего. Еще бы, они отрабатывают огромные гонорары. Но стоит их заменить, как создается впечатление, что они совершенно выключаются из игры, что их абсолютно не волнует, что происходит на площадке, как там дела у товарищей.
Вот запомнившийся момент, ЦСКА играл в четвертьфинале розыгрыша Кубка обладателей кубков 1985–1986 годов с французским «Стад Франсэ». У гостей в игре выделялся знаменитый югослав Радованович. Но стоило ему получить пятый фол и усесться на «банку», как сразу стало видно: все происходящее ему безразлично. Свое дело он сделал отменно, а все остальное — не его забота.
Наш игрок так вести себя не может. Не может — и все. Сабонис отличается особенным настроем. Это боец за идею, за товарищество. Именно у Сабониса такое отношение к игре развито до высочайшего уровня. Он умеет биться так, как немногие. Конечно, это воспитано в нем командой, тренерами, комсомольской организацией, самим психологическим климатом, традиционной спайкой внутри коллектива. И в том наше огромное преимущество перед зарубежными соперниками в экстремальных ситуациях. Сабонис и в данном плане выделяется. И одной из причин нашего поражения на чемпионате мира-86 в Испании как раз было то, что индивидуализм занял место традиционного коллективизма, что оказалась утерянной идея товарищества, исчезла атмосфера доверия, был предан забвению классический принцип «один — за всех, все — за одного». К сожалению, и Сабонис изменил себе, что я объясняю издержками возраста. Молодость еще бродит в нем. Отсюда, кстати, и его невыдержанность. Игровая страсть, даже злость подчас мешают ему (как ужасно помешали в финале розыгрыша Кубка европейских чемпионов — турнире, где давно уже столь успешно не выступали советские клубы и где «Жальгирис» вполне мог выиграть, не поддайся команда на провокации югославских болельщиков и игроков загребской «Цибоны»). Сабонис не прощает чужих ошибок (но и чрезвычайно строг к самому себе), ругает ребят, даже стал покрикивать на них. Но делается это не со зла, не из–за каких–то там звездных замашек, а главное — не в ущерб общему делу. Сабонис объединяет всех в стремлении к победе, в борьбе за победу (тем более было странно видеть его таким несобранным, как бы даже равнодушным — в общем, совершенно непохожим на себя на чемпионате в Испании: там он не горел, не страдал, не бился, а лишь изредка сверкал, напоминая в редких эпизодах и какими–то черточками настоящего Сабониса). И сам не щадит себя. Он готов костьми лечь ради команды, ради общего выигрыша. Он кипит. Он рвет и мечет. Его нельзя представить себе спокойным, флегматичным, какими в большинстве своем и предстают перед нами высокорослые люди. Отличительная черта Арвидаса —
Баскетбол — это игра. Игра очень и очень эмоциональная. И подчас эмоции перехлестывают через край. И это неплохо (если все же эмоциональная волна не переливается через край, как это было в Будапеште в матче «Жальгирис» — «Цибона»). Я тоже старался воспитывать в своих ребятах такое сверхэмоциональное восприятие игры. Ведь если они не переживают так, как и я, если они не страдают и не радуются вместе со мной, не умирают вместе со мной, они не только обижаюг меня, их старшего товарища, наставника, соратника в конце концов, но и не могут быть моими единомышленниками. А только единомышленники добиваются побед. Если для моего игрока любое поражение не чрезвычайное происшествие, не большущее горе — это не мой игрок, я не хочу и не могу идти с ним в бой за всех нас, за наш спорт. Поэтому–то мне так дороги Ткаченко и Сабонис, что они очень близко к сердцу воспринимают любое баскетбольное действо, в котором заняты они и их товарищи…
Сабониса иногда упрекают за гримасы боли, за слезы, за почти детскую обиду на судейские ошибки. Но такая реакция отнюдь не свидетельствует о духовной слабости Арвидаса, безволии, мягкотелости. Как раз наоборот. Он — боец, настоящий боец. Подчеркиваю это лишний раз, чтобы вновь отметить, как непохож он был на самого себя в Испании (здесь я добавлю, что он попал — молод еще — под влияние Валтерса, как мы уже говорили, игрока классного, но человека неуравновешенного и зачастую неуправляемого, что не могло не сказаться при слишком мягком руководстве командой). Поэтому я всегда прощал ему и слезы, и обиду. Ведь и мне порой бывало горько. Но мне годы не позволяли реагировать внешне так же открыто, как ему, молодому парню. А Сабонису такая реакция просто необходима, если он не черствый, не равнодушный, не себялюбивый, а искренний, честный, самоотверженный человек и спортсмен. И надеясь, что игра в Испании останется в его жизни только эпизодом.
Арвидас не умеет быть холодным, бесстрастным, успокоенным. Он сопереживает в каждом моменте. И без этого нельзя представить себе Сабониса. Уберите это — и не будет Сабониса. Вот и не было его в Испании… Когда мяч у Сабониса, мы постоянно ждем чего–то яркого, неповторимого, неожиданного и обязательно — эффектного. И хотим, чтобы он всегда играл так — и только так. Чтобы если пас — так откровение. Если финт, дриблинг, проход — так взрыв, скорость, интуиция. Если бросок — так одной или двумя руками сверху, да лучше еще спиной к кольцу. Но так, к сожалению, нельзя. К большому сожалению. Ведь Сабонис никогда не забывает о том, что он не солист, а один из нескольких, член команды, причем — и это он полностью осознает — игрок, на которого возлагаются максимальные надежды, на которого рассчитывают больше, чем на кого–либо другого. И он почти никогда не подводил. В Испании подвел как раз потому, что, видимо, почувствовал себя незаменимым, единственным, лучшим из лучших. Это так, но хорошо бы Арвидасу об этом поменьше думать. Тогда и не будет таких фиаско, как в Будапеште или Мадриде. А будет такая игра, как в том же Мадриде с «Реалом» в Кубке чемпионов, как с ЦСКА в суперфиналах, как в Буэнос — Айресе в Межконтинентальном кубке…
Сабонис играет много, здорово. Но вряд ли кто–то замечает, как много он работает. А это ведь, наверное, черта поистине великого человека — делать свою работу на совесть, но делать ее как бы играючи, легко, красиво. В этом — весь Сабонис.
Я смотрю на Арвидаса Сабониса и ловлю себя на мысли: ведь это играет не только мой подопечный в сборной Советского Союза, но и самый опасный баскетболист для моей родной команды, для ЦСКА. Но я не могу смотреть на него глазами тренера, и только. Я смотрю на него как зритель, как ценитель игры. И любуюсь его игрой как игрой великого актера.
Им тоже рукоплескали зрители
Ильмар Куллам
Для людей моего поколения Ильмар Куллам — не только тренер тартуского (позднее таллинского) «Калева». Хотя именно его тренерский талант, вернее сказать, искусство создали громкую славу этой самобытной команде — самой низкорослой, но и самой быстрой и техничной в стране. Команде, где играли такие виртуозы баскетбола, как Томпсон, Липсо, Крикун, Салуметс, Таммисте, Лепметс, Лилль. Незабываемые личности, они под режиссурой Куллама доставляли истинное наслаждение, когда на ваших глазах рождался настоящий спортивный спектакль.