Цену жизни спроси у смерти
Шрифт:
Доступ в этот кабинет имели лишь сотрудники учреждения, да и то не все. А по доброй воле здесь вообще появлялись считанные единицы. Остальных вызывали или приглашали – в зависимости от их ранга, значимости, степени оказываемого им доверия. Предложения садиться удостаивался здесь далеко не каждый, а те, кому выпадало счастье его услышать, невольно напрягались, ибо и по-прежнему в подсознании многих жила память о тех временах, когда сесть (и надолго) боялись даже сотрудники всемогущего КГБ. Хозяин кабинета прекрасно знал это. Поэтому он никогда никому не предлагал присаживаться. Любая иерархия строится на системе больших и маленьких страхов. Лучше одним больше,
Хозяин кабинета умел. Он давно свыкся со своими генеральскими погонами, как притерпелся к искусственной почке или к постылой супруге, с которой прожил бок о бок без малого тридцать пять лет. Он догадывался, что на этих трех китах зиждется само его нынешнее существование. Отторгнись почка, умри жена, случись отставка – и добро пожаловать в сумеречную зону старческого маразма, товарищ бывший генерал. Перед носом ложечка с манной кашкой, под задницей переполненная утка, в руке тетрадь с черновиками мемуаров, которые никто никогда не прочтет. Так что у генерала имелись свои собственные страхи, дисциплинирующие его не хуже начальства. Его работоспособность с годами переросла в настоящий фанатизм. Предпочитая носить штатское, он всегда находился в форме. В наилучшей форме генерал-майора ФСБ.
Перед ним на массивном палисандровом столе лежала папка со сведениями о человеке, приглашенном на 11.15. Генерал никогда не считывал информацию с компьютера, полагая, что линзы на глазах станут не лучшим дополнением к искусственной почке. А подобные папки он никогда не именовал новомодным словечком «досье». Дело – оно и есть дело, потому что ему всегда можно дать ход. Так точнее и ближе к истине.
Для того, чтобы ознакомиться с содержимым папки, генералу было достаточно пятнадцати минут. Его взгляд оставался цепким, память – безупречной, логика – совершенной, чтобы оценивать людей с ходу, выделяя главные черты их характеров и ключевые моменты биографий. Это только кажется, что жизнь человеческая длинна, загадочна, непостижима. Уложи ее в пару десятков страниц и прочти. От величайшей загадки природы останутся лишь голые факты, среди которых любопытных наберется не так уж много. Вот вам и венец творения…
Генерал отхлебнул минеральной воды из высокого стакана, открыл папку, зашелестел страницами плотной финской бумаги.
Итак, Громов Олег Николаевич, уроженец Курганска. В свои сорок два года всего-навсего майор, что многое говорит о его умении делать карьеру. В послужном списке такие горячие точки, как Афганистан, Таджикистан и даже Ангола. Награды вперемежку с ранениями. Орден «За службу Родине» третьей степени, серебряная медаль «За отвагу», крест «За личное мужество». И парочка дисциплинарных взысканий, которые перечеркнули весь прежний героизм. Все правильно – генерал автоматически кивнул – на строптивости, самомнении и дерзости в полковники не выбьешься. Для этого нужны совсем иные качества, которые у майора Громова почти напрочь отсутствуют, как и элементарное чувство самосохранения. В заключении психоаналитика так и сказано:
«Склонен к неоправданному риску. За импульсивность характера получил прозвище Гром, которое сохраняется за ним с юношеских лет. Подчиняется субординации неохотно, в критической ситуации способен выйти из повиновения. Замкнут, нелюдим. Зачастую проявляет полное пренебрежение к человеческой жизни, в том числе и к своей собственной. Непредсказуем. Своенравен».
Генерал неопределенно хмыкнул. Чем же занимался этот своенравный майор в последние годы? Как, обладая таким гонором, умудрился попасть в Москву из своей отдаленной провинции?
Ну-ка, ну-ка…
До перевода в столицу Громов возглавлял аналитический отдел при Курганском управлении ФСБ. «Так называемый аналитический отдел», – уточнил генерал мысленно, потому что прекрасно знал, о чем идет речь. Подобные подразделения негласно существовали до недавнего времени во всех областных управлениях, занимаясь преимущественно контролем за деятельностью преступных группировок. Весь анализ сводился к составлению заупокойных прогнозов относительно лидеров, и тут специалисты ФСБ редко ошибались. Гибли лидеры, гибли один за другим, да так удачно, что смерть любого запросто можно было списать на криминальные разборки.
Казалось бы, в МВД должны были только радоваться столь удачному стечению обстоятельств, но на деле все обстояло иначе. Когда криминальные авторитеты слишком уж зачастили на тот свет, Президент получил настоящую петицию, в которой возмущенное милицейское начальство требовало, чтобы комитетчики оставили их клиентуру в покое. Ведь бандиты не являются агентами иностранной разведки, террористами или фальшивомонетчиками, они не призывают к свержению существующей власти и не имеют доступа к государственным тайнам. Следовательно, не представляют собой угрозу национальной безопасности и не попадают в сферу интересов ФСБ. Якобы не попадают, как привычно отметил про себя генерал, которому было отлично известно, какого угрожающего размаха достигла организованная преступность в России, несмотря на кажущееся затишье.
Волки обрядились в овечьи шкуры, вот и все. Назвались олигархами, сенаторами, бизнесменами, инвесторами. Никакой метаморфозы с ними от этого не произошло. Как показывает практика эксгумации, людей подобного типа меняет лишь могила. Зато самым кардинальным образом.
Похоже, того же мнения придерживался и майор Громов. Еще до того, как его аналитический отдел был расформирован, он успел лично ликвидировать не только местного авторитета по кличке Хан, но и отправить вслед за ним чуть ли не десяток его приспешников. К очередному званию майора не представили, новой наградой не осчастливили. Учитывая, что, в соответствии с секретным заданием, он должен был лишь легко ранить Хана, это и не удивительно. Странно, что вольный стрелок не вылетел из Службы безопасности вообще без погон… и без своей бесшабашной головы.
Генерал брезгливо поворошил копии рапортов, служебных записок, докладных. Письменного объяснения самого Громова среди документов не обнаружилось. Его дело просто обрывалось на этом эпизоде. Белое пятно. Пустота. А генерал не любил иметь дела с людьми, о которых знал меньше, чем они о себе сами. Про майора Громова из Курганского управления ФСБ ему теперь было известно все или почти все. Зато майор Громов специального подразделения ЭР оставался для него полной загадкой. Почти такой же, как и само подразделение.
Оно было создано при ФСБ по секретному указу Президента полгода назад и, по всей вероятности, подчинялось самому Президенту или его администрации, хотя это нигде не отображалось документально. Формально генерал возглавлял это подразделение, но понятия не имел о его деятельности и задачах. Бараном, уставившимся на новые ворота, – вот кем почувствовал себя генерал, когда был поставлен перед фактом. Старым бараном, которому указали его место.
Необходимость лично ввести в курс дела какого-то выскочку из Курганска угнетала генерала, хотя в глубине души он признавал оправданность такой меры. Любая огласка, утечка информации, без которой не обойтись при проведении крупномасштабной операции, означала ее провал, независимо от конечного результата. Иногда приходится делать ставку на разных темных лошадок с непредсказуемым норовом, тут ничего не попишешь, успокаивал себя генерал, отодвинув папку на край стола. Таковы реалии, и с ними нужно мириться. Ведь все равно не отмахнешься ни от существования неподвластного тебе подразделения ЭР, ни от присутствия майора Громова в твоей приемной. Кстати, пришла пора познакомиться с ним поближе.