Цепная лисица
Шрифт:
У подъезда, задрав голову и смотря прямо на меня, стоял Алек.
Сцена 10. Чёрная кошка – к несчастью?
Несколько секунд я не могла поверить глазам. Алек под моими окнами, ночью, хочет сказать, что-то… о нас. В чём-то объясниться. Неужели такое возможно? Он пришёл, хотя и не получил ответа, и как узнал мой адрес?
Он стоял прямо под фонарём у подъезда. В желтом свечении его кожа казалась грязно-бежевой, как старая бумага, а волосы огненно-рыжими. Налетевший вдруг ветер швырнул пряди ему в глаза. Алек откинул их резким движением головы и несмело помахал мне рукой,
Что было с моим лицом и представить страшно. Сердце колотилось, как в лихорадке, я не могла вымолвить ни слова, даже дышать приходилось через силу. Спускаться было нельзя – это неминуемо бы аукнулось болью для Павла.
“Уверена, что стоит прятаться? Может, настало время поговорить, как нормальные люди?” – сладко упрашивала та моя половина, что вечно хотела влезть в неприятности. – “Проблема никуда не денется, если закроешь на неё глаза, а так, возможно, что-то прояснится, и всем станет легче”. Алек снова сделал приглашающий жест, после чего приставил ладонь к губам. Хотел что-то крикнуть, но тут из тени переулка выступила знакомая фигура.
Налившиеся светом Узы не позволяли ошибиться в личности вновь прибывшего, пусть его лицо и скрывал глубокий капюшон. Я испуганно пригнулась. Что Павел делал тут ночью? Тоже страдал из-за Уз и поэтому приехал?
Койот окликнул Алека, и их взгляды перекрестились, точно обнажённые шпаги. Они подошли друг к другу почти вплотную, в их движениях и осанке проступила агрессия, Эмоны скалились. Парни о чём-то говорили, но слов слышно не было.
Внезапно Алек выкинул вперёд кулак, но промахнулся и только впустую рассёк воздух. Ответ Койота последовал незамедлительно, и Пёс согнулся пополам, держась за живот.
От неожиданности я подскочила на месте, больно ударившись затылком о раму. И тут же бросилась от окна к дверям. Прямо в домашних тапках пронеслась по коридору квартиры, распахнула дверь и, перепрыгивая через ступеньки, побежала вниз по лестничной клетке. Чего я хотела – сама не знаю, только совсем не желала стать виновницей чьих-то ран.
Когда я выбежала на улицу, там уже никого не было. Осенний ветер налетал холодными порывами, заставляя ёжиться и жалеть о позабытой куртке. Я стояла прямо у подъезда в одних домашних тапках, розовых пижамных штанах и глупом свитере и озиралась, как потерянный ребёнок. На улице было пустынно. Темноту разбавляли только раскачивающиеся на ветру фонари и несколько светлых окон.
Куда парни могли исчезнуть всего за минуту? В голове проносились жуткие сцены. "Если дойдёт до серьёзной драки, Алек точно поколотит Койота. Как бы до увечий не дошло", – в волнении подумалось мне. Даже зрительно Пёс был выше и куда шире в плечах, недаром часами пропадал в спортзале. Необходимо было удостовериться, что Павел в очередной раз не пострадает по моей вине. Но сколько бы я ни озиралась, мне не удавалось отыскать следов присутствия парней. Они словно сквозь землю провалились!
Тогда я закрыла глаза и сосредоточилась на внутренних ощущениях. Узы светились ярко, что значило – Павел рядом. Я медленно повернулась вокруг оси, как стрелка компаса. Вот оно! Сделала шаг, прислушиваясь, точно настраивалась на радиоволну. Лисица навострила уши, и вдруг я услышала голоса. Судя по тону, парни всё-таки собирались устроить разборки. Они стояли кажется в паре десятков метров, за соседним домом. Но я туда не пошла, и даже наоборот, отступила в тень. Сгорая от стыда, я слушала чужой разговор.
– Вали с дороги, шакал! – рявкнул Алек. Голос его был низким и слегка рваным, словно он не мог отдышаться.
– Так сдвинь меня, или ты только перед девчонками понты толкать горазд? – Павел насмехался в открытую. Он держался пренебрежительно, словно Алек не стоил его внимания. Превосходство сквозило в каждом слове: – Упустил лисичку, бедный щеночек. Думал, она вечно будет тебе в рот смотреть? Угомони уже гормоны и вали туда, откуда вылез.
В груди что-то кольнуло, я прижала руки к серебряному свечению. Несмотря на тон, я чуяла напряжение Койота, его беспокойство, мысли обо мне, горячую досаду и отголоски боли. Мои недавние метания не прошли для него даром.
Алек кипел от ненависти. Он цедил, путаясь в словах:
– Да как ты… смеешь? Ты вообще кто? Её надсмотрщик? А Узы – твоя затея? Вот чёрт. Не понимаю, какого она повелась. Как так вышло!? Тебя и близко не было и вдруг свалился. Узы, чёрт бы их побрал. Плевать! Они ничего не изменят. Тина меня любит. Я лишь хочу поговорить с ней. Чего боишься?
Собеседник коротко и грубо рассмеялся, сказал, словно отмахиваясь от назойливой мухи:
– Просто ты меня бесишь. Плевать я хотел на твой жалкий лай. Какое там: “Любит”? По моей информации, вы даже не разговариваете!
– Ты ничего не знаешь.
– Очнись, пёсик! Ты явно не в себе. Даже бить тебя страшно, ещё коньки отбросишь. Иди, погуляй, мозги проветри.
– И оставить её с тобой, что ли? – выпалил Алек, теряя остатки самообладания. – Свихнулся здесь только ты! – он говорил отрывисто, будто накидываясь. – На чужое зубы скалишь! Кстати, Тина в курсе про твои семейные дела? Небось, и не рассказывал, как с братом обошёлся? Отца замучил! Я много любопытного узнал за сегодня, навёл справки, знаешь ли. Ну и навёл ты шороха! Как только избежал суда? И после этого смеешь тявкать? Говорят, мать вычеркнула тебя из семейного древа? Не простила за брата или рожей не вышел? Может, сволочизм – это у вас семе…
– Заткнись!
Алек точно подавился. Речь оборвалась на полуслове. В моих ушах повисла гудящая тишина. Я в волнении переступила с ноги на ногу, не в силах решить – подойти или остаться в тени.
– На колени упал и извинился, придурок! – зарычал Павел. Узы пульсировали светом. Койот что, применил силу?
– Из-звини, – сказал хрипло, точно задыхаясь. – Отпус-сти…
Я не сразу поняла, что говорит Алек, так сильно интонация отличалась от недавнего тона.
– Свободен, – произнёс Павел, спустя несколько секунд. И холодно добавил: – Чеши отсюда, рыжик. А то ещё чего попрошу, ведь не сможешь отказать.
– Тварь, – шептал озлобленно Алек. – Я это так не оставлю! Подожди. Она поймёт, с кем связалась. Подожди…
Голоса утихли. Донеслась быстро удаляющаяся неровная поступь Алека. Я уже было бросилась за ним с другой стороны дома, но споткнулась на первом же шаге и едва не потеряла равновесие. На меня, словно кто-то своротил заглушки с кранов, обрушилась чужая горечь. Узы пылали. Я зажмурилась от непереносимости чувств. Сердце зашлось испуганной дробью, а Лиса жалостливо заскулила.
Сплошное гнетущее горе. Узы засветились от красного к густо синему, передавая мне чужие эмоции. Откуда-то я знала, что ко мне они не имеют отношения, но чувствовала их ярко, как свои.