Цепная лисица
Шрифт:
Алек скривился, точно ему наступили на больную мозоль. Оглянулся, пошарил взглядом в опустевшем коридоре, обеспокоенно потёр лоб:
– Тина, если это то, о чём я думаю, то мой тебе совет – ни с кем не говори о своих странностях. Никто не должен знать, понимаешь? Ты привыкнешь. Просто живи, как жила.
– Ты тоже…
– Ни с кем Не Обсуждай. Даже Со мной, – отчеканил он. – Мне проблемы не нужны. Тем более чужие.
– Но подожди! Объясни мне… мы же друзья.
– Мы были друзьями в детстве, Тина. Но это в прошлом. Пойми уже, наконец.
После этого он развернулся
***
В университете пришлось задержаться. Профессор философии, тот самый, который утром не пустил меня на пару, завалил работой в счёт пропущенного занятия. И как только умудрилась попасться ему на глаза! Несколько часов кряду я проверяла контрольные студентов, проклиная Койота, из-за которого и опоздала на пару. Память услужливо напомнила, что я и не собиралась сегодня учиться, но вина старосты в моих глазах от этого не уменьшилась ни на йоту.
Когда я закончила, настроение было наиотвратнейшим. Итог дня: Алек послал куда подальше. Староста зубы на меня точил… Ещё и на улице царила темень, добавляя мрачных мыслей, – Питере осенью так рано наступает ночь.
Фонари только-только зажглись, и их свет едва пробивался через влажный воздух. Осенняя морось неприятно холодила кожу.
Вжав голову в плечи и подняв повыше воротник куртки, я поспешила к выходу с территории университета. Я всё думала про слова Алека. Даже в воспоминании они отдавались тянущей болью в сердце. Может, действительно, просто притвориться, что всё в порядке? Ведь научилась же видеть человеческие лица за звериными масками, так может, если тренироваться, звери и вовсе исчезнут, и буду жить, как прежде?
Я уже шагала к остановке, когда меня настигло короткое, но властное “Девушка, постойте!”.
Это оказался Ящер-декан. Он укрывался от дождя под аркой университета, примерно там же, где утром подкарауливал Койот.
– Подойдите, пожалуйста! – крикнул декан. Я приблизилась не без опаски, ведь это именно с ним вчера разговаривал Павел. Интересно, декан знает о моих прогулах? Как бы с бюджетного не выперли…
– Здрасте, – неловко поприветствовала я, стараясь не смотреть на Ящера. Уж больно жуткие у него были глаза – неподвижные чёрные бусины с жёлтой каймой, и никакой мутной плёнки. Мощную шею покрывали вертикальные складки, кожа вся в мелких чешуйках. Одет с иголочки – чёрный костюм, белая рубашка, точно Джеймс Бонд на задании.
– Добрый вечер, – очень вежливо поприветствовал он. Голос был хоть и по-стариковски хриплый, но глубокий, а тон вкрадчивый. – Сегодня вы, милая, что-то подзадержались. Закрывали долги?
– Ага, – невнятно откликнулась я, чувствуя странную дрожь в коленках. Ящер смотрел внимательно, словно ощупывая взглядом. Интересно, сколько ему лет? По голосу – старик. А по осанке – в расцвете сил. Странно, но рассмотреть человеческое лицо за маской рептилии никак не получалось. Словно звериная форма была у декана плотнее и… реальнее, чем у остальных. Мы, несомненно, встречались раньше, ведь откуда-то же знаю его должность – даже сомнений не возникает. Но вспомнить облик не выходило, тот словно ускользал из памяти.
– Напомните, пожалуйста, как вас зовут?
– Тина, – настороженно ответила я. Дождь усилился, вода попадала за воротник, но я не спешила спрятаться от непогоды под аркой.
– Тина. Да, это имя вам подходит, – как бы между прочим сообщил Ящер. – Живое. От него пахнет болотом. Берегите его. О, у вас тут сбилось. Можно? – он протянул ко мне чешуйчатые руки. Я кивнула, и Ящер, поправив мой съехавший на бок шарф, буднично сказал: – Милая, вы сегодня ничего не бойтесь. Если запутаетесь, то ищите светлое стекло. И ладонь не отпускайте, договорились?
– Какую ладонь? Я вас не понимаю, – пролепетала я, вконец растерявшись.
– Поверьте, Тина, и сам не понимаю. Просто знаю, что вам необходимо помнить про стекло. И про ладонь. А уж зачем, вы сами должны понять. Скоро, уже скоро всё случится… – добавил декан и вдруг тихо засмеялся стариковским, похожим на кашель, смехом.
Я плотнее засунула руки в карманы, пытаясь справиться с охватившей тело тревогой. В голову мне пришло, что декан не просто какая-то ящерица. А варан или вроде того.
Но кем бы он ни был, его смех настораживал, а непонятный смысл сказанных слов – пугал. Вечерняя темень вдруг показалась зловещей, а путь до дома – таким длинным, что настигнуть могла любая беда. Щурясь от дождя, я решилась спросить снова:
– Не понимаю. Вы меня предупреждаете? Но о чём? – Я прищурилась, вдруг замечая на лбу Ящера, между чешуйками, выпуклость, пересечённую чёрной прорезью. Это вроде третьего глаза, или что?
– Просто будьте осторожнее, – буднично откликнулся декан. – А мне пора, – и, не говоря больше ни слова, прихрамывая на правую ногу, он поплёлся вглубь территории университетского городка. За ним по земле волочился толстый, блестящий от дождя хвост.
Я стёрла капли с лица и, полная дурных предчувствий, поспешила под стеклянную крышу остановки. Мозг, перегруженный за день загадками и недомолвками, требовал отдыха. Какие цели у декана? Зачем эти нелепые намёки, если я ни слова не понимаю? Следует ли чего-то опасаться? И если да, то чего? Ещё и Алек со своими предупреждениями. И Павел, будь он неладен. Может, это именно он меня подстерегает в ночи? Может, о нём предупреждал Ящер?
Единственной хорошей новостью было то, что, похоже, мои прогулы совершенно никого не волновали. Но радоваться я не спешила.
В висках болезненно стучали молоточки, хотелось сжать голову руками и давить, пока они не замолкнут. Темнота сгущалась, а нужного автобуса всё не было. Время стремилось к отметке “десять вечера”. Скорей бы добраться до дома и завалиться в кровать, проспаться. Может быть, утром всё окажется сном…
Я нетерпеливо ходила вдоль остановки. Старые кроссовки, не выдержав испытание Питером, давно уже вымокли и противно хлюпали при каждом шаге.
Автобусы и маршрутки словно смыло дождём, иначе как объяснить, что за сорок минут никакой транспорт так и не подъехал? Пальцы у меня знатно продрогли, зубы не попадали один на другой. Молоточки в висках потяжелели и грозили проломить череп.