Цербер
Шрифт:
«Непосредственного интереса ни к кому из нас у него нет. Цели остаются неизвестными, но нам он не угрожает, и вообще непонятно, откуда он взялся. С такой-то энергией — что он будет делать дальше?»
Сосредоточенность на Михаиле, а перед этим — исключительно на внушении Елене Евгеньевне, помешала Роману уловить в молодой женщине на фото, явно одной из подопечных Андрея Львовича, не менее мощную энергетику, хотя и абсолютно другого рода.
Роман простучал пальцами по подлокотнику.
«Андрей, — неприязненно подумал он. — Зачем здесь Андрей? Всюду, где он появляется, потом происходит что-нибудь мерзкое».
Свои занятия мерзкими
«Простейшее решение, простой способ… Ему там, в Омске, хорошо говорить. Когда еще до него доберутся. Этот парень и доберется. Простейшее… а ведь и верно. Бывает простота и простота. Попробуем нашу простоту сложить с обычной, а то ведь это сегодня он нам не угрожает, а завтра…»
Роман вызвал старшего из своей охраны. Помимо основных обязанностей, он выполнял и более тонкие поручения. Спустя несколько минут машина уже выезжала из ворот. В ней сидели старший и еще один. Сделав по пути остановку у известного старшему дома, они подъехали к одной из станций метро на этой окраине города.
Второй вышел, имея при себе очень маленький сверток. Развернув его, он бросил мятый спичечный коробок, который там оказался, на землю в строго определенном месте, чуть в стороне, чтобы не смел уборщик. Сделал это самым естественным образом — вроде бы поискав и не найдя спичку.
Он не открывал коробка. Там не было спичек. Им некуда было бы поместиться из-за плотно закрытой четырехгранной капсулы. Хранить такие вещи Роман предпочитал не дома, чтобы забрать ее из тайника, машина и останавливалась по пути.
Еще спустя полчаса они вернулись.
Коробок валялся среди прочего мусора, выделяясь разве что яркой красной этикеткой.
Роман выслушал доклад, кивнул, отослал того и другого. Вновь включил генератор, позволяющий не тратить усилий на материал для кластера.
В полутьме над пентограммой возникло свечение.
Глава 30
Он прошел сквозь гомон толпы при вокзале, клены и вязы старого сквера, пятьдесят темных грохочущих метров под мостом и еще через десять минут тихой набережной убедился, что чуда не произошло. Постоял перед той же дверью на том же месте, где был меньше суток назад. «И с тем же результатом», — подумал он.
Жетон для таксофона он не покупал заранее из глупого суеверного загада, что так Лена окажется дома и никуда звонить не придется. Теперь нужно возвращаться обратно к метро, к вокзалу. У одного из окон на лестнице, на подоконнике, кто-то забыл газету, и он подобрал ее. Все-таки лучше, когда что-нибудь в руках.
Он набрал семь цифр и вслед за щелчком и тишиной в трубке — еще четыре. Все-таки это что-то необычное. Какая-то врезка в общегородскую сеть. Наверное, чтобы второе соединение прошло, четырехзначный номер должен иметь смысл, но все равно вероятность ошибочного набора остается. Заодно и автоматическая засечка набирающего абонента.
— Вы хотели со мной встретиться, — сказал Михаил в тишину. — Я знаю, что хотели. Я готов, и давайте поскорее, у меня мало времени.
— Где вы? — спросил осторожный голос. — Ах, да… Хорошо. Оставайтесь там, где находитесь, машина будет через десять-пятнадцать минут.
— «Черная Маруся»? — спросил Михаил из озорства.
— Надо же, какие древности вы еще помните. И чувство юмора… Завидую. Скажите… мой номер, это она вам дала?
Михаилу пришлось сделать усилие, чтобы напомнить себе, что его собеседник имеет в
— Догадайтесь, — сказал он. — Я жду машину. Он отошел в сторонку, и его место сейчас же занял потный толстяк, на котором, несмотря на душный вечер, был темный пиджак с неразборчивой медалью.
Михаил встал на самом углу вокзала, под башней. Прямо перед ним была стоянка, устроенная посреди площади, сквер с вязами за нею. Оттуда он только что вернулся, выбирая этот длинный путь до дома, где никто его не ждал, и обратно.
Внезапно картина неуловимо изменилась. Откуда ни возьмись вдруг на площади, у стоянок с обеих сторон, у главного входа в вокзал, у строя разновеликих палаток и ларьков по ту сторону возникли тройки патрулей с оружием. Михаил посмотрел влево и через толпу на троллейбусных остановках увидел, что в стороне пригородных касс и базара происходит то же самое, но людей в форме больше. На них оглядывались, кто-то поспешно отходил, другие, наоборот, останавливались, чтобы посмотреть.
Вдалеке, перед выездом на мост и проспект, не бросаясь в глаза, но очень основательно дорогу перекрыли несколько машин и два автобуса. Не слишком хорошо видно, но, кажется, среди деревьев сквера мелькнула пятнистая одежда.
Шестеро — три и три — появились из обоих выходов подземного перехода. Вышли и остановились с краю, посматривали вокруг, сосредоточенные и напряженные. До ближайшего было метров семь. Торговец жетонами поспешил ретироваться от кабинок таксофонов, но на него не обратили внимания.
Михаил заметил, что стоит в очереди перед маленьким ларечком-трейлером, и взял себе банку колы.
Пяти минут не прошло, как площадь была оцеплена. Пока кордоны пропускали всех беспрепятственно, но на них поглядывали уже очень многие. Через площадь вдоль решеток, огораживающих стоянки, пролетело еще два разрисованных «Мерседеса» с мигалками. Михаил попытался представить себе, что делается сейчас в самом здании вокзала.
«Прикинем хотя бы начерно. Осуществляется явная заготовка, что-то вроде «Задержания возможных террористов», я все-таки не очень-то разбираюсь. Чтобы отдать такой приказ, дежурный по городу вряд ли требуется, но без выхода на него все равно не обойтись. Времени по окончании моего разговора прошло минута-две. Еще одна, чтобы они начали тут шевелиться. Практически это должно выглядеть так: он, которого я пока не знаю в лицо, отключается от меня и просто напрямую связывается с линейным отделом вокзала. Причем не липовый анонимный звонок о заложенной мине, а четкое распоряжение с установкой на поголовную проверку. Если одним пальцем он способен организовать такую суматоху, значит, ему это ничего не стоит — во-первых, и такая возможность у него есть — во-вторых. Значит, при желании он всегда может заставить милицейских попрыгать там, где ему требуется.
«А если сейчас они только и ждут, что моих примет? — подумал он. — Дрожишь, пес?»
Кола кончилась как-то очень быстро. Он кинул банку в белую пластиковую емкость. Ближайшая тройка стояла, держа автоматы наперевес, двое глядели вправо и влево, третий вперед, обшаривая взглядом людей у палаток перед большими зелеными щитами.
«Почти как я, — не без нотки хвастовства мелькнула мысль. — Почти. Не совсем. Чуточку хуже, чем я. А этот пацанчик в жилете ничего. Тоже ждет команды «фас!», только травани. Что бы Батя сказал по сему поводу с глазом своим свежим, незамылившимся, пацифист, когда не надо…»