Церковно-народный месяцеслов на Руси
Шрифт:
О, если бы мне не занимать патриарший престол в то время, когда наша Константинопольская церковь была в смятении от притеснителей и навлекала на себя проклятие четырех вселенских патриархов: Римского, Александрийского, Антиохийс-кого и Иерусалимского. Если не будет собран седьмой Вселенский собор и не будет осуждена ересь иконоборцев, невозможно нам спастись. Тогда сенаторы спросили его:
Зачем ты при посвящении твоем в патриархи подписался под грамотой иконоборцев? Павел отвечал:
Потому-то ныне я и раскаиваюсь, что подписался тогда, и боюсь, как бы Господь не наказал меня, так как я из-за страха молчал и не противодействовал ереси; ныне же я раскаиваюсь и утверждаю, что невозможно вам спастись, если пребудете в ереси.
Вскоре после сего патриарх Павел отошел с миром ко Господу. В то время жители Царьграда без всякого страха и опасения стали беседовать и препираться с еретиками о
Благочестивая же царица Ирина со всем царским советом стала отыскивать на место Павла человека вполне достойного и мудрого, который бы мог прекратить церковное смятение; но никого другого, кроме Тарасия, они не находили. Тарасий был тогда мирянином; но так как вспомнили, что и Павел советовал избрать его, то выбор всех остановился на нем. Но Тарасий сильно отказывался. Тогда царица Ирина собрала людей всякого чина, и светских, и духовных, и весь народ во дворец, называемый Магнаврой – он находился в предградии на Едомском месте, – и пред всем освященным собором сказала:
– Вам известно, что патриарх Павел оставил нас; ныне мы должны избрать себе на его место другого доброго пастыря и учителя Церкви.
На сие все громко закричали:
– Таковым никто другой, кроме Тарасия, быть не может. Блаженный же Тарасий, став посредине, сказал: – Я вижу, что Церковь Божия разделена и разъединена. Как восточные, так и западные христиане проклинают нас; тяжело сие разъединение и страшно отлучен от царствия Божия. Пусть будет собран Вселенский собор, где мы должны объединиться в вере; пусть будет вера наша едина, подобно тому как мы просвещены единым крещением; ведь ничто так не угодно в очах Божиих, как пребывание всех в единстве веры и любви. Вот этого я, недостойный и малоопытный, и требую, принимая на себя управление Церковию. Если не будет созван Вселенский собор, если иконоборческая ересь не подвергнется достойному осуждению и не будет единения в вере между православными Восточными и Западными церквами, то я не соглашусь принять патриаршество, чтобы не навлечь на себя проклятия и осуждения, ибо тогда никто из земных царей не может избавить меня от Божия суда и вечной казни.
Услышав сие, все постановили собрать седьмой Вселенский собор и просили святого Тарасия, чтобы он не отказывался быть пастырем над ними. Они обещали ему во всем послушание, подобно тому как овцы внимают гласу своего пастыря, ибо они были твердо уверены, что святой Тарасий может наставить на истинный путь словесное стадо. Таким образом, они склонили Тарасия восприять первосвятительский сан и управление Цер-ковию Константинопольскою. Посвященный последовательно во все иерархические степени, святой был возведен на патриаршество, имея крепкое упование, что Господь поможет ему истребить ересь иконоборцев.
С переменой положения святой Тарасий переменил и образ жизни, хотя и прежде, находясь в миру, он по духу был уже иноком; теперь же, заняв святительский престол, он с еще большею ревностью стал упражняться в духовных подвигах и сделался ангелом во плоти, пламенея духом, ревностно работая пред Господом, подчиняя свою плоть духу и умерщвлением ее достигая непорочной чистоты, которой облечены ангелы. Изумительно было его воздержание, велико было его пощение и неустанна бодрость; немногие часы он уделял на сон, по целым ночам пребывал в молитвах и размышлении о Боге, не имел мягкого ложа, избегал мягких одеяний. Никто из прислужников патриарха не видел, чтобы Тарасий снимал с себя пояс и одежды, когда хотел на немногое время подкрепить сном свои силы; никогда святой муж не заставлял кого-либо другого снимать обувь с его ног, памятуя слова Спасителя; сын человеческий не прииде, да послужат ему, [55] и всегда был сам слугою себе, подавая другим пример смирения. К нищим и убогим он был весьма милостив, питал алчущих, одевал нагих, устраивал больницы и каждый день отпускал пищу с своего патриаршего двора, а в день Воскресения Христова и в другие праздничные дни устраивал для неимущих трапезу, во время которой сам прислуживал убогим. Кроме того, святой Тарасий устраивал странноприимницы и на средства, оставшиеся ему после родителей, устроил монастырь на Босфоре Фракийском, в котором собрал лик добродетельных иноков; из них многие достигли такого совершенства, что были призываемы на архиерейские престолы и являлись непоколебимыми столпами кафолической веры. Особенно же старался святой Тарасий о том, чтобы восстановить почитание святых икон и ниспровергнуть богохульную иконоборческую ересь. Посему он всегда напоминал царям, чтобы они созвали Вселенский собор.
55
Евангелие
И вот царь Константин и царица Ирина, мать его, которая вследствие малолетнего возраста сына своего управляла тогда всем царством, вместе со святейшим Тарасием написали послания ко всем патриархам и епископам, призывая их на собор. Епископы из разных мест собрались в Царьград, патриархи же прислали своих наместников: Римский папа Адриан, вследствие затруднительности далекого путешествия, сам не прибыл на собор; а Александрийский, Антиохийский и Иерусалимский патриархи в то время уже находились под игом агарян, так что не имели возможности лично присутствовать на соборе; потому в качестве своих заместителей они прислали духовных лиц, отличавшихся своим благочестием и премудростию.
Местом для соборных совещаний была избрана Великая церковь, воздвигнутая Константином Великим, первым царем христианским, и перестроенная и великолепно отделанная императором Юстинианом; в сей церкви и собрались с святейшим Тарасием епископы и наместники прочих патриархов; здесь же присутствовал и юный царь Константин с матерью Ириною. Вдруг в храм ворвался многочисленный полк вооруженных воинов, последователей ереси иконоборческой, в которую они были вовлечены дедом царским Константином Копронимом и в которой пребывали до сего дня. Побуждаемые тайно некоторыми епископами и вельможами, зараженными тою же ересью, эти закоренелые в иконоборческих заблуждениях воины, вооружившись, пришли к церкви и устремились внутрь ее с великим воплем.
– Не допустим, – кричали они, – чтобы вы отвергли догматы царя Константина; пусть будет твердым и непоколебимым то, что на своем соборе он утвердил и законоположил; мы не допустим, чтобы в храм Божий вносили идолов (так они называли святые иконы); если же кто осмелится не повиноваться определениям собора Константина Копронима и, отвергая его постановления, станет вносить идолов, то сия земля обагрится кровью епископов.
Видя такое волнение и возмущение, царица с царем подали знак епископам, чтобы те поднялись с своих мест, и тогда все бывшие на соборе разошлись. Но по прошествии нескольких дней, воины и их предводители были как следует наказаны благочестивой царицей Ириной, лишены воинского чина и разосланы по селам для обрабатывания земли. После сего место для заседаний собора было приготовлено в Вифинском городе Ни-кее. Здесь уже происходил первый Вселенский собор, созванный для осуждения ереси злочестивого Ария, здесь же решено было собраться и теперь. И вот сюда прибыли святейший Тара-сий, патриарх Константинопольский, и вместе с ним наместники патриаршие, коими были: от Адриана, папы Римского, главный пресвитер Римский Петр и другой Петр – инок, от Полициана патриарха Александрийского – священноинок Фома, от Феодо-рита Антиохийского и Илии Иерусалимского – священноинок Иоанн. Кроме сего, святой Тарасий взял с собою также некоего мужа из царских советников – Никифора, который по смерти святого Тарасия был возведен на патриарший престол за свою добродетельную жизнь. Всего же явилось на сей собор 367 святых отцов. Собравшись с ними в Никее, святейший патриарх Тарасий открыл заседания собора в самой большой церкви сего города.
Первое заседание седьмого Вселенского собора происходило 24 сентября в день памяти святой первомученицы Феклы. Заседание открылось вступительною речью святого Тарасия, в которой он, изложив причины созвания собора, обратился к епископам с увещанием, чтобы они рассуждали справедливо и искоренили бы неправославные учения, недавно внесенные в Церковь. Прочтено также было и царское послание к собору, в котором упоминалось о том, как патриарх Павел, умирая, советовал созвать собор для искоренения ереси иконоборцев. Святые отцы благословили царя и его мать за их великое попечение о православной вере. После сего приступили к слушанию выражений раскаяния со стороны епископов, впадших в ересь, которые анафематствовали свои прежние заблуждения и высказывали православное исповедание веры. Один из них – Василий Анкирский, держа в руках сей свиток, читал:
– Не почитающим святые иконы – анафема; именующим святые иконы идолами – анафема; приводящим изречения Священного Писания против поклонения святым иконам – анафема; отвергающим предания святых отцов, как отвергали их Арий, Несторий, Евтихий, Диоскор – анафема; утверждающим, что не от святых отцов исходит почитание икон – анафема; утверждающим, что кафолическая церковь приемлет идолов – анафема.
Также поступили и многие другие епископы, и всем покаявшимся епископам дано было место на соборе среди прочих епископов православных. Суд же над теми, которые колебались, был отложен на некоторое время. При этом святой Тарасий сказал: