Церковное привидение: Собрание готических рассказов
Шрифт:
Назавтра, рано утром, мистеру Струду пришла записка от Флаксмана Лоу с просьбой немедленно явиться. Прибыв в Сэддлерз-Крофт еще до полудня, он с испуганным видом выслушал рассказ о ночных приключениях Коркорана.
— Ага, этого я и боялся! — заметил он под конец. — Вот ведь силища у этого Синклера, кто бы мог подумать.
— Синклера? Он-то тут при чем?
— Да бросьте вы, Лоу, к чему лукавить? Утром, когда я брился, слуга мне рассказал, что Синклер прошлой ночью вернулся домой весь в крови. Я догадался примерно, что там произошло.
— Но послушайте, я видел того, с кем сцепился
Струд присвистнул.
— Право слово, у вас разыгралось воображение. — Струд покачал головой. — Вы ведь знаете, Лоу, это полный бред.
— Бред или не бред, это нужно выяснить. Не хотите ли зайти вечером попозже, со мной подежурить? Нынче полнолуние.
— Да, и от этого у вас перекосило мозги! А миссис Коркоран никак не возьмет в толк, что стряслось с ее супругом! Как, по-вашему, она это серьезно?
— Не сомневаюсь, — спокойно отозвался Лоу. — И возьмите с собой «Кодак», хорошо?
День тянулся долго и томительно; грозы не было, но снова к ночи небо очистилось. Флаксман Лоу решил понаблюдать в одиночку у храма, пока Струд будет дежурить в доме, чтобы при необходимости прийти на помощь.
Молчание ночи, запах лиственниц в росе, ошеломляюще красивый серебристый свет, заливавший с восходом луны все большие пространства, — Лоу никогда еще не испытывал на себе такого могущества всех этих чистых природных сил. Насильственно обращая свои мысли к обыденным предметам, он ждал. Миновала полночь, послышались неясные шорохи, шарканье ног, шепот, смех, но они едва улавливались ухом. Постепенно, как прошлым вечером, мозг забурлил под наплывом бессвязных мыслей.
Когда началось пение, Флаксман Лоу не знает. Лишь неимоверным усилием воли ему удалось стряхнуть с себя транс, уже было его сковавший, — страшно вспоминать, как близок он был к тому, чтобы сдаться. Помогла привычка к самоконтролю, уже не раз выручавшая Лоу в опасных обстоятельствах. Он шагнул к храму как раз в тот миг, когда Сейди входила в дверь. Чуть-чуть помедлив, чтобы проверить, полностью ли владеет собой, и сосредоточиться на единственном желании спасти миссис Коркоран, Лоу последовал за ней. По его словам, он знал, что по обе стороны стоит толпа; картины на стенах запылали и ожили — чтобы в этом убедиться, не требовалось поднимать взгляд.
В высокое окно напротив входа падал столб лунного света; прямо под ним, на возвышении, стоял человек, которого Лоу стал называть про себя Агапулосом. Бесконечно красивый и бесконечно печальный, он смотрел поверх наклоненных голов в глаза мистеру Флаксману Лоу. Толпа начала медленно расступаться, образуя узкий проход, и Лоу мелкими шажками двинулся к помосту. Казалось, его притягивала улыбка незнакомца; тот простер руку навстречу Флаксману Лоу. И Лоу захотелось, даже ценой собственной гибели, пожать эту руку.
В последний миг, когда воля к сопротивлению была окончательно потеряна, Лоу заметил рядом одетую в белое Сейди. Она тоже пожирала исступленным взглядом красивое лицо незнакомца. Лоу больше не колебался. От помоста его отделяло не более двух футов. Размахнувшись, он нанес левой рукой сокрушительный удар. Застонав, как самый обычный человек, незнакомец лицом вниз рухнул на помост. Заклубилась
— Что случилось? — Струд помог Лоу приподнять упавшего. — Кто это у нас? Благие небеса, Лоу, это же Агапулос! Я хорошо его помню!
— Оставьте его здесь, под лунным светом. Уведите миссис Коркоран и бегом с «Кодаком» обратно. Нужно успеть, пока луна светит в окно.
Полная луна светила ярко, экспозиция была достаточно длительной и устойчивой, и когда Флаксман Лоу проявил пленку… Однако мы забегаем вперед, приключения и открытия той ночи еще не кончились. Нужно было выждать темный час перед рассветом, чтобы затем переместить пленника. Они сидели бок о бок на помосте (Струд по просьбе Лоу держал бесчувственного пленника за руку) и разговаривали, пока не рассвело.
— Думаю, пора его уносить, — решил наконец Струд, оборачиваясь на раненого. И с криком вскочил на ноги: — Что это, Лоу? Похоже, я рехнулся! Глядите!
Флаксман Лоу склонился над бесчувственным, бледным лицом. За час от его изысканной греческой красоты не осталось и следа; Лоу созерцал с изумлением изможденный облик молодого Синклера.
Через несколько дней Струд, энергично потерев широкой ладонью затылок, высказал мысль:
— В чудн о м мире мы живем, господа хорошие. — Он бросил взгляд в другой конец прохладной полутемной спальни, на забинтованную голову Энди Коркорана.
— Другой мир, наверное, еще чуднее будет, — холодно возразил американец. — Сужу по тому образчику сверхъестественного, с каким мы недавно имели дело.
— Как вам известно, я придерживаюсь мнения, что ничего сверхъестественного не бывает; все укладывается в рамки естественного, — сказал Флаксман Лоу. — Нам всего лишь не хватает знаний. Существует, к примеру, вполне определенный промежуток между регистрами человеческого голоса; подобная же ступень отделяет так называемое естественное от так называемого сверхъестественного. Каждой ноте верхнего регистра соответствует притом нота нижнего регистра; применяя аналогичный принцип, мы можем на основе нашего чувственного опыта и знаний строить достоверные гипотезы о явлениях, которые нам не чужды, но до сих пор считаются тайной.
— Сомневаюсь, что к этой тайне найдется подходящая теория, — возразил Струд. — Как вы просили, Лоу, я поговорил с Синклером и записал его ответы. Вот они.
— Нет, спасибо. Не хотите ли сравнить мою теорию с тем, что он сказал? Прежде всего, полагаю, что Агапулос принадлежал к группе так называемых дианистов, которые взялись возродить древнее поклонение луне. Об этом я легко догадался по символу луны на фасаде храма и полустертым надписям и рисункам на стенах. Затем, когда мы с Синклером стояли перед помостом, я заметил, как он, скорее бессознательно, воспроизвел жест почитателя луны. Песнопение, которое мы слышали, — это плач по Адонису. Я мог бы добавлять и добавлять примеры, но это излишне. К тому же призраки появляются в храме только в лунные ночи.