Цесаревич Вася
Шрифт:
– Как бы да, не виноват.
– Но я в этом очень сомневаюсь. Допустим, присоединение новых территорий можно понять и оправдать, но что ты скажешь про позорную торговлю людьми? Почему у всех дети как дети, а у меня какой-то Себастьян Перейра, торговец чёрным деревом и компаньон великого Альвеца?
– Жёлтым деревом, отец.
– Помолчи, это был риторический вопрос.
– Молчу, – согласился Василий и достал из нагрудного кармана ещё одну бумагу.
– Что это?
– Копия того самого договора с китайцами, из-за которого ты
– И что в нём? – император не стал брать документ в руки.
– Если коротко, то стоимость выездной визы для покидающих территорию Российской империи подданных богдыхана и размер штрафных санкций в случае отказа кого-либо добровольно переселяться. Так что никакой торговли людьми нет и в помине, всё в соответствии с нормами, принципами и традициями международного законодательства.
– Неожиданная предусмотрительность, – император усмехнулся в густые усы. – Но ладно, бог с ними, с китайцами… У тебя какие планы на ближайшее будущее?
– Стратегические или тактические? – уточнил Василий.
– И те и другие.
– Для начала хотел бы экстерном сдать экзамены за весь гимназический курс, для чего прошу предоставить отпуск. Как ни крути, а без документа об образовании выше штабс-капитана мне не прыгнуть.
– Задумался о военной карьере?
– И о ней тоже. Но не забыл о желании проектировать и выпускать летательные аппараты тяжелее воздуха. Деньги на приобретение завода у меня сейчас есть, так что…
– То есть в качестве подарка на день рождения ты этот завод принимать отказываешься?
– Ни в коем случае! – тут же пошёл на попятную Василий. – Да и нет у меня лишних денег. Так, мелочишка в карманах звенит.
Вообще-то оно так и есть на самом деле. Вроде со стороны посмотреть, так крупная сумма от китайского императора получена, но если поделить её на всех, то не так уж много. Ещё стоит вычесть обязательные трофейные отчисления в казну в размере десяти процентов, и остаются слёзы.
Вот дед порадовал, пообещав занести долю за инсайдерскую информацию. В своё время из Николая Александровича получился не самый лучший император, но в качестве финансового махинатора он оказался выше всяческих похвал. Дедушка хороший!
Забегая вперёд можно сказать, что штрафные санкции с китайского императора ещё много лет составляли солидную часть бюджета Василия Красного. Уйгуры, киргизы, казахи Восточного Туркестана не горели желанием переезжать и становиться китайцами. Впрочем, российская сторона на этом не настаивала.
Император покрутил в руках трубку и с сожалением отложил её:
– На свой завод поедешь после Первомайского бала, раньше никак. Но Поликарпов уже там и каждый день шлёт телеграммы с просьбой представить тебя пред его светлы очи. Кажется, он что-то там сконструировал действительно стоящее.
– А что именно, не говорил?
– Нет, не говорил, но барон Шахурин с Ярославского моторного завода жаловался, что орлы Николая Николаевича от моего имени выгребли все наличные двигатели и оставили без работы Саратовский автомобильный.
– Да в них мощности чуть больше тридцати лошадиных сил, – удивился Красный. – Не взлетит.
– Вот за это барону Шахурину пообещали выдернуть руки. Он, собственно, и звонил с просьбой защитить от произвола.
– Нужно ехать в Нижний Новгород.
– Поедешь, но потом. С этим успеется, – отмахнулся император. – Отпуск просил? Вот и будет тебе краткосрочный отпуск до пятого мая. Отдохни, выспись, с девушками в театр сходи. Тебя замечательные девушки с войны дождались, а ты… Нельзя их расстраивать.
– Э-э-э…
– Не подумай, будто я на что-то намекаю, но в мусульманстве с его многожёнством есть нечто притягательное, – Иосиф Первый засмеялся и хлопнул растерявшегося сына по плечу. – Шучу! Но ты их, Вася, не обижай.
– Солдат ребёнка не обидит!
– Офицер.
– Тем более. Но вообще-то шутка прозвучала как угроза. Я пока жениться не собираюсь, молод ещё.
– Да кто же заставляет? Но если что, я тебя поддержу – укрепление династии есть дело государственной важности, – император опять улыбнулся и посмотрел на часы, показывающие половину третьего ночи. – Иди, мать уже заждалась.
К завтраку Василий не проснулся, к обеду тоже, но к ужину был насильно разбужен и подвергся массированному воздействию беспощадной материнской любви. Император отсутствовал, дед с бабушкой с предательским молчаливым одобрением поддерживали Татьяну Николаевну, Артём Сергеев ещё не вернулся из Петербурга, мнением младших сестёр никто не интересовался, так что Красному пришлось смириться с судьбой и стойко держать её удары.
– Василий, завтра с утра мы начнём заниматься твоим мундиром, – сообщила императрица. – Никуда не уезжай.
– Зачем мундир? У меня уже есть.
– Вот это? – серебряная вилка в руке императрицы указала на чуть потёртую, но чистую егерскую форму.
– И парадный тоже.
– Со склада? Пойти на бал в готовом мундире со склада всё равно, что вообще на него не пойти, – тоном прокурора произнесла Татьяна Николаевна. – Ты ещё скажи, что собираешься пойти в повседневной форме и сапогах!
– У егерей высокие шнурованные ботинки, а не сапоги.
Но в целом идея матери Василию понравилась. Форма, конечно же, должна быть не повседневная, а полевая – пропахшая порохом и дымом костров, с дырами от вражеских пуль и осколков. Неплохо бы ещё смотрелась окровавленная повязка на голове или раненая рука на косынке. Желательно левая. Хотя нет, в таком случае она частично перекроет ордена, что ни в коем разе делать нельзя. Какой же героический вид без орденов?
Однако пустые мечты… Но и от бального мундира образца Отечественной войны двенадцатого года решительно отказался. Как-то не представлял себя Вася в коротких штанишках с пуговичками под коленками, в шёлковых чулках и башмаках с пряжками.