Цезарь
Шрифт:
Избрав второй путь, Рим становится протоимперией, поскольку управление такой огромной державой неминуемо должно было привести к выстраиванию жесткой «вертикали власти» и к тому, что на вершине этой вертикали рано или поздно окажется один человек, превратив державу в империю «классическую».
Дело сделано, все остальное уже было вполне предсказуемо. Впереди еще многие десятилетия войн, измен и предательств, внутренних распрей и мятежей. Но, имея такой ресурс, как провинции, Республика еще долго могла себе позволить новые завоевания. Рим громит Македонию, оккупирует города в Греции, подавляет восстание в Испании и превращает ее в провинцию. Пользуюсь раздором между династиями наследников Александра Македонского, Рим обращает свой взор на Восток и покоряет державу Селевкидов. Разбив в 190 году до P. X. армию Антиоха III,
Новые войны, новые территории, но словно занозой в теле для римлян остается Карфаген. Он снова воспрял духом благодаря торговле, быстро богател и стал помехой для римских торговцев и финансистов. Имея такие большие средства, полагали римляне, карфагеняне могут позволить себе сильную наемную армию. Повода для военных действий не было, Карфаген соблюдал условия мирного договора. Но нумидийцы, пользуясь демилитаризацией Карфагена, а возможно, и благодаря подсказкам римлян, непрерывно его беспокоили, захватывая принадлежащие ему земли. Карфагеняне попросили Рим унять своего неугомонного союзника. Сенат создал комиссию по расследованию этого дела и… наложил на Карфаген штраф за то, что он в свое время не имел права обладать этими землями. Нумидийцы радостно захватывают еще пару земель, Рим не обращает на это внимания. Карфаген вынужден набрать армию для своей защиты. Этого-то Рим и дожидался.
Слова Марка Порция Катона, которыми он заканчивал свои речи на любую тему: «Впрочем, я полагаю, Карфаген должен быть разрушен» — известны любому мало-мальски образованному человеку, да и не очень образованному тоже. Что мы слышим сквозь века — неумолимую волю, подкрепленную тяжелой поступью легионов, или скрип жерновов истории, перемалывающих судьбы и страны?
Третья Пуническая война была короткой. В 149 году до P. X. римляне подошли к Карфагену и… завязли в осаде. Более того, карфагеняне постепенно начали одолевать противника, который полагал, что африканская экспедиция станет легкой прогулкой. И пока главнокомандующим не был назначен Сципион Эмилиан, дела у римлян шли все хуже и хуже. Новый консул быстро навел порядок, перекрыл плотиной морское снабжение города и в 146 году до P. X. после шестидневного штурма и боев захватил, наконец, Карфаген.
Город был сожжен и разрушен, земля, на которой он стоял, вспахана. Место, на котором стоял город, и прилегающие территории стали африканской провинцией Рима.
Был ли Карфаген средоточием зла, как его любили изображать римские историки, или это всего лишь пропаганда? Действительно ли там практиковали человеческие жертвоприношения, такие как, например, сжигание людей живьем во славу Молоха?
Вполне возможно. Времена были жестокие, да и сами римляне не отличались мягкосердечием. Так, к примеру, достаточно вспомнить, что идея гладиаторских боев пришла к римлянам от человеческих жертвоприношений этрусков в виде схватки у могилы. Увидев такую схватку над захоронением некоего Брута Пере в 264 году до P. X., римляне впоследствии довели это зрелище до «промышленных» масштабов.
Но это имеет второстепенное значение. Магистральное развитие Рима было предопределено итогами Второй Пунической войны, и все остальное уже было не столь принципиально.
Почему мы подробно (хотя по сравнению с событийным рядом, который составили историки древности, вскользь) остановились на «делах давно минувших дней, преданьях старины глубокой»?
Дело в том, что для нас события двух- трехвековой давности (да и часто, что греха таить, порой и времена наших отцов и дедов) — история, к которой можно относиться отстраненно. Но для римлянина все эти века тесно переплетены с семейными делами, свою линию от богов и от героев прослеживали не только знатные роды, но и многие плебейские семейства. Предки и их деяния были неотъемлемой частью воспитания юных римлян, их поступки сравнивали с делами их предков — великими или позорными, — срока давности память Рима не знала.
История и повседневность для римлянина были неразрывно слиты, история оправдывала его труды и дни, направляла его наследников на поиски богатства, чести и славы для рода и Рима.
В такой среде родился и наш герой.
Часть третья
НАЧАЛО ПУТИ
Рождение
Принято считать, что Гай Юлий Цезарь родился 13 июля 100 года до P. X. В сохранившихся источниках, в частности у Плутарха и Светония, фрагменты, касающиеся его рождения и детских лет, отсутствуют. Повествование о юных годах великих правителей у многих народов традиционно сопровождалось трогательным описанием знамений, вещих снов и иных предвестников явления на свет личности незаурядной и осененной неземными силами.
О Цезаре такие предания до нас не дошли.
Хотя, нет, одно имеется. Выражение «кесарево сечение» якобы произошло от того, что мать его, Аврелия, умерла во время родов и Гая Юлия извлекли из ее чрева хирургическим путем. Это не соответствует действительности, поскольку из относительно достоверных источников известно, что Аврелия еще долго воспитывала своего сына. Одни историки писали о том, что мать Цезаря сама вскармливала его грудью, что уже тогда в богатых семьях считалось чуть ли не подвигом. Другие, напротив, уверены, что Цезаря в младенчестве, как и было принято в состоятельном доме, вскармливали кормилицы. Так что сведения о смерти Аврелии — скорее всего, аберрация мифов о рождении богов и героев от мертвых родителей, весьма распространенных в Греции, Египте, Индии… К тому же тяжелые роды, как правило, считались плохим знаком, что впоследствии подтвердилось для Нерона, кстати, последнего представителя рода Цезаря.
Мы же будем опираться на высказывание одного из авторитетнейших летописцев своего времени, Корнелия Тацита: «…мать следила не только за тем, как дети учатся и как выполняют другие свои обязанности, но и за их развлечениями и забавами, внося в них благочестие и благопристойность. Мы знаем, что именно так руководили воспитанием и мать Гракхов Корнелия, и мать Цезаря Аврелия, и мать Августа Атия, взрастившие своих детей первыми гражданами Римского государства. И эта строгость и требовательность в обучении приводили к тому, что чистая, целостная и не извращенная никакой порчей природа каждого тотчас же с жадностью усваивала возвышенные науки и, если ее влекло к военному делу, или к законоведению, или к занятиям красноречием, полностью отдавалась лишь избранной ею области знания и исчерпывала ее до дна». [19]
19
Корнелий Тацит. Анналы. История. Малые произведения. Л.: Наука, 1969. Т. I. С. 392.
Римляне, серьезно относящиеся к гаданиям и предзнаменованиям, когда дело касалось внутренних или внешних угроз, были в быту чужды мистики и сентиментальности, и тем более по отношению к своим детям. С богами у них были сбалансированные взаимоотношения — жертвы и поклонение взамен покровительства в делах. В этом смысле и ритуалы, и обряды, связанные с рождением ребенка и последующими событиями его жизни, вполне укладываются в систему этих взаимоотношений. Соблюдение этих ритуалов являлось, с одной стороны, своего рода демонстрацией лояльности традициям Рима, а с другой стороны, было частью мироощущения гражданина, не сомневающегося в своей исключительности как римлянина, волею богов поставленного выше всех иных народов. Здесь нет парадокса — общение с богами не было для римлян чудом, а всего лишь обыденностью, бытовой атрибутикой, несколько забюрократизированной, как сейчас сказали бы. Их боги могли проявлять себе через явления природы, наказывая злоключениями или поощряя удачей, давая знать о своих намерениях через полет птиц, внутренности животных или через множество других мантик — гаданий. Жреческое сословия в Риме представляло собой структурированное сообщество, в котором многие чины и обязанности были выборными. Знатные и авторитетные семьи могли влиять на продвижение тех или иных кандидатур. Это в свое время будет учтено молодым Цезарем.
В знатной семье рождение ребенка было делом серьезным, поскольку затрагивались наследственные интересы, как имущественные, так и политические. Во время родов в доме присутствовали заблаговременно приглашенные родственники и друзья дома, чтобы при необходимости засвидетельствовать рождение и официальное признание ребенка. Официальное признание представляло собой ритуал, во время которого новорожденного клали на землю перед отцом, и если он поднимал его, то признавал своим. В случае, если у ребенка были дефекты, его могли и не признать, тогда судьба его была плачевной.