Цезарь
Шрифт:
– Этот день принесет тебе победу и славу, император, – ответил Крастиний; – в любом случае, ты похвалишь меня сегодня, живого или мертвого!
И затем, повернувшись к своим товарищам:
– Вперед, дети мои, – сказал он, – на врага!
И он первым ринулся вперед во главе своих ста двадцати солдат.
И как только эти сто двадцать человек рванулись вперед, чтобы атаковать пятьдесят две тысячи солдат Помпея, на миг над обеими армиями повисла та зловещая тишина, которая предшествует решающим сражениям, и в которой как будто
В этой тишине Крастиний и его солдаты, приблизившись к помпеянцам на расстояние в двадцать шагов, метнули свои дротики.
Это стало сигналом; с обеих сторон запели трубы и рожки.
Весь строй пехоты Цезаря тут же с громким кличем бросился вперед, чтобы поддержать тех сто двадцать смельчаков, которые указали ему дорогу, бросая на бегу свои дротики и копья в неприятеля. Затем, когда все дротики были выпущены в цель, цезарианцы выхватили свои мечи и обрушились на помпеянцев, которые встретили их стойко и неподвижно.
Помпей, словно он только и ждал, чтобы убедиться, что его армия доблестно выдержит первый натиск, отдал приказ своей коннице атаковать правое крыло Цезаря и окружить его. Цезарь увидел, как к нему приближается вся эта громада лошадей, от топота которых задрожала земля, и крикнул только эти три слова:
– Соратники, в лицо!
Каждый солдат услышал его и кивком подал знак, что он понял. Как и предвидел Цезарь, этот живой сгусток из лошадей и всадников разметал перед собой тысячу его конников. Между конниками Помпея шагали его лучники.
Когда конница Цезаря была отброшена назад, а первые ряды десятого легиона смяты, восемь тысяч конников Помпея направили свои эскадроны на окружение армии Цезаря. Это был тот миг, которого он ждал. Он приказал поднять знамя и подать тем самым сигнал его трем тысячам солдат резерва.
Те, сохранив свои метательные копья, двинулись вперед, действуя этим оружием так, как современные солдаты действуют штыком, поднося острие к глазам неприятеля и повторяя клич Цезаря:
– В лицо, соратники! в лицо!
И при этом, не обращая внимания на лошадей, и не пытаясь ранить других солдат, они поражали остриями своих копий лица молодых всадников. Те еще держались какое-то мгновение, скорее из удивления, чем из храбрости; но затем, предпочтя быть опозоренными, нежели изуродованными, они побросали свое оружие, развернули своих лошадей и обратились в бегство, закрывая лицо руками.
Так они бежали, не оборачиваясь, до самых гор, бросив на произвол судьбы своих лучников, которые были полностью истреблены.
Тогда, даже не беря на себя труд преследовать беглецов, Цезарь направил вперед десятый легион с приказом атаковать неприятеля в лоб, в то время как сам он, со своей конницей и своими тремя тысячами копьеносцев, нападет на него с фланга. Наступление было проведено необычайно правильно и четко. Цезарь, привыкший за все отвечать сам, направлял
Помпеевская пехота, которой было приказано обойти неприятеля, как только конница приведет в беспорядок его правое крыло, увидела, что ее саму обходят! она держалась одно мгновение, но вскоре рассыпалась и последовала примеру конницы.
В тот же миг все союзники, пришедшие на помощь Помпею, все эти всадники, все эти галаты, все эти каппадокийцы, все эти македоняне, все эти кандиоты, все эти лучники из Сирии, из Понта, из Финикии, все эти новобранцы из Фессалии, из Беотии, их Ахеи, из Эпира закричали в один голос, но на десяти разных языках:
– Мы побеждены!
И, повернувшись к врагу спиной, они бросились бежать. Впрочем, Помпей сам подал им пример.
– Как?! Помпей, Помпей Великий? О! бог мой! ну да.
Почитайте Плутарха; я даже не хочу сейчас ссылаться на Цезаря.
Заметьте, что Помпей даже не стал ждать так долго, как мы тут говорим. Едва увидев, что его конница развернулась, он пустил свою лошадь в галоп и вернулся в лагерь.
Читайте, читайте Плутарха.
«И когда те обратились в бегство, Помпей увидел пыль, поднятую копытами его лошадей, и понял, что случилось с его конницей.
Трудно сказать, какая мысль при этом поразила его; но как человек, лишившийся рассудка, забыв внезапно, что он Помпей Великий, не сказав никому ни слова, не отдав никакого приказа, он медленно побрел прочь, во всем подобный Аяксу, так, словно о нем были стихи Гомера:
Отец над богами Юпитер, на троне своем восседая, страх ниспослал на Аякса, и шаг тот замедлил в смущеньи; щит свой отбросив назад, бычьей кожей семь раз облаченный, вон отступил из толпы, в страхе вокруг озираясь.
Таков был и Помпей!»
Войдя в лагерь, он громко крикнул караульным офицерам, так, чтобы и солдаты могли его слышать:
– Охраняйте ворота; я обойду все укрепления, чтобы всем отдать такой же приказ.
Затем он забился в свою палатку, отчаявшись в успехе баталии, но с решимостью ожидая дальнейших событий.
Глава 68
Дальнейшие события были легко предсказуемы. Бегство всех этих варваров и их крики «мы побеждены», зазвучавшие на десяти разных языках, внесли в армию смятение. Началось побоище.
Но Цезарь, видя, что битва уже выиграна, и что сегодняшний день принадлежит ему, собрал всех своих трубачей и глашатаев, и распределил их по всему полю сражения с наказом трубить и кричать солдатам:
– Пощаду римлянам! убивайте только чужаков.
Услышав этот краткий, но выразительный призыв, римляне остановились и протянули руки солдатам, которые шли на них с поднятыми мечами. Те побросали свои мечи и кинулись в объятия своих прежних товарищей. Казалось, милосердная душа Цезаря вошла в тело каждого из солдат его армии.