Чада в лесу

Ренделл Рут

Джордж и Эффи Трой, встревоженные не меньше Дейдов, попросили Вексфорда о встрече, но их он тоже отослал к подводникам. Не то чтобы он беспрекословно подчинился распоряжению Фриборна. Скорее можно было сказать, что он и его подчиненные просто не проявляли инициативы. Но это совсем не означало бездеятельности. Вексфорд не смог бы (или не захотел бы) отказать людям, которые приходили к нему или просили о встрече по телефону, он не стал бы запрещать им рассказывать о своих страхах и переживаниях. Конечно, можно и их отправить к подводникам, но почему бы прежде не выслушать?

Он как раз читал

полученный из лаборатории анализ маленького предмета, который Линн Фэнкорт нашла на полу в холле Дейдов. Да, это был зуб, вернее, коронка, сделанная из фарфора и золота. Не было никаких причин полагать, будто она слетела с зуба, к которому была прикреплена, вследствие насильственного вмешательства. И здесь, по мнению судебного эксперта, был интересный момент: на коронке обнаружено небольшое количество клеящего вещества, которое Джоанна могла купить в аптеке, чтобы временно поставить коронку на место, но лишь в том случае, если у нее не было возможности сходить к дантисту. Вексфорду это не показалось чересчур интересным. Если бы он сам носил коронки и одна из них слетела, то, наверное, тоже — особенно, если бы ему было больно — пошел и купил бы что-то вроде такого клея. Каждый прибегнул бы к этому временному средству. Вполне естественно — поставить коронку на место и позвонить дантисту, договориться о том, чтобы прийти на прием.

Но сейчас зуб у нее, наверное, болит. Где бы она ни находилась, станет ли она обращаться ко врачу? И стоит ли заниматься выяснением этого? Предупредить всех дантистов страны… Только сделать этого он не мог — Фриборн запретил предпринимать какие-либо шаги. Пока Вексфорд размышлял, вошел Вайн и сказал, что пришла миссис Кэрриш, которая хочет его видеть. Матильда Кэрриш.

— Она ведет себя так, словно я обязан ее знать. Может, вы слышали о ней?

Вексфорд слышал.

— Она фотограф, во всяком случае, раньше была. Прославилась тем, что для съемки всегда находила какую-нибудь гадость, что-нибудь этакое — позорящее округу. — Вексфорд уже собирался добавить, что лет пять назад Матильду Кэрриш много хвалили за выставку портретов бездомных в Национальной портретной галерее, но, бросив взгляд на Вайна, лицо которого выражало тотальную неприязнь, промолчал. — Она, должно быть, уже немолода. А что ей нужно?

— Ей нужны вы, сэр. Она бабушка детей Дейдов. Мать Роджера Дейда.

— Да что ты! — Как они не похожи, подумал он. Может, самозванка? В случаях, подобных этому, действуют целые шайки мошенников и жуликов. Но она назвалась Кэрриш, вспомнил он, имя довольно необычное.

Если он как-то и представлял себе мать Дейда, особенно если вспомнить жемчужную серьгу и Катринино оскорбительное «старая крыса», то, наверное, — существом надоедливым, всюду сующим свой нос и обожающим показуху: оно нигде не работает, а потому не знает, чем себя занять и как побороть скуку.

— Наверное, надо ее пригласить, — сказал Вексфорд.

Ему самому уже не терпелось выяснить, настоящая это Матильда Кэрриш или нет.

Да, она действительно была «уже не молода» — об этом говорили и морщины на лице, и блестящая седина, но походка ее по-прежнему оставалась живой, осанка — прямой, а в ней самой чувствовалась энергия. Она была очень худа и подвижна, но в ее жестах, в отличие от жестов невестки, не было никакой нервозности. Протянутая ему рука оказалась сухой и прохладной, на пальцах ни одного кольца, ногти коротко подстрижены. Иногда Вексфорд делал вид, что не замечает протянутых ему рук, но эту пожал. Его странно поразило, насколько хрупкая эта рука. Он вспомнил фотографию, увиденную в спальне Софи Дейд, и сразу понял: эта женщина та, за кого себя выдает.

На ней был темный брючный костюм, какие носят женщины вдвое моложе, но он настолько ей шел, что казалось, его шили специально для нее, а, возможно, так оно и было. В орлиных чертах лица — тонкие губы, острые скулы — можно было разглядеть Роджера Дейда, и инспектору подумалось: добавь сюда немного мягкости, разгладь это лицо, немного подтяни его, придай ему округлости — и мать и сын будут похожи друг на друга, как близнецы.

Она сразу же перешла к делу — никаких вступлений, никаких извинений.

— Что вы делаете для того, чтобы найти моих внуков?

Этого вопроса Вексфорд и боялся. Отвечать приходилось ему, а не Фриборну, и он понимал, что любой ответ покажется ей жалким и она подумает, что полиция просто не занимается ими. Но он попытался ответить. С самого начала миссис Дейд утверждала, что ее дети утонули, и сейчас уже и полиция думает так же. Сегодня, на худой конец завтра, вода основательно отступит, и тогда не останется никаких сомнений.

— Насколько я понимаю, внизу работали водолазы, искали очень тщательно.

— Да, это так, но… — В разговоре с бабушкой он мог использовать слово, произнести которое не решался, когда беседовал с отцом и матерью: — Тела так и не найдены.

— В таком случае, если, конечно, я не задаю наивных вопросов, почему вы не расширили поиски? Почему ничего не сообщили в порты и аэропорты? Ничего не передали другим полицейским участкам? Насколько я знаю, в настоящее время у нас ведется национальный регистр пропавших людей. Были ли они внесены в этот регистр?

Можно подумать, она не фотограф, а журналист, ведущий расследование. Она говорила уверенно и прямолинейно, голубые, отливающие бирюзой глаза пронзали его. Она говорила и, не мигая, смотрела ему прямо в лицо, за все это время ни разу не отведя взгляда. Он хотел сказать ей, что она отнюдь не наивна, но вместо этого не очень убедительно проговорил:

— Паспорта детей здесь. Мисс Трой не могла бы, например, вывезти их из страны.

Она пожала плечами — так же, как ее сын. И впервые высказала свое мнение:

— В этом октябре я гостила у сына. Пробыла там три дня. Я поняла, дети исключительно развиты для своего возраста. Развиты и необычайно смышлены. Не уверена, знаете ли вы, что прошлой весной Джайлз получил аттестат о среднем образовании с отличием по французскому.

Интересно, удалось ли ему использовать в своем сочинении слова «мини-юбка» и «гараж», подумал Вексфорд.

— А придет день, и Софи станет ученой, — сказала Матильда Кэрриш, — мне непонятно, зачем им в принципе нужна была няня. В свои тринадцать Софи очень ответственная девочка, а ее брату вообще скоро шестнадцать. О, нет, простите, ему уже шестнадцать. Два дня назад у него был день рождения.