Чао, Италия!

Ганапольский Матвей Юрьевич

С севера пришла и знаменитая «граппа».

По-моему, Остап Бендер знал двести рецептов «табуретовки» – хорошего самогона. Но могу тебя уверить, что итальянцы знают более трехсот рецептов граппы.

Граппа – простая виноградная водка, обыкновенная «чача» – все это знают, но у меня с ней приключился поучительный случай.

Это произошло еще в советские времена, когда в Италию меня не пускали. Так вот, мне кто-то привез бутылку граппы. Она была довольно быстро выпита и стояла пустая где-то сзади в шкафу. Оставлена она была в расчете на то, что из нее можно сделать какую-то лампу – тогда это было модно. По-моему, это была граппа «Джулиа».

И вдруг выяснилось, что приезжает один мой приятель – архитектор Габриэле Аббадо, брат известного дирижера.

А они всегда появлялись как стихийное бедствие: звонили, заявляли, что приехали на два дня, просили ни о чем не беспокоиться и даже уверяли, что сами приготовят спагетти.

Но, что значит фраза «ни о чем не думать» для русского человека!.. Это значит, что я рванул за покупками и набрал все, что можно было тогда набрать в советском гастрономе.

Но, главное, что в овощном магазине на Фрунзенской набережной я обратил внимание на бутылки, запечатанные сургучом, чуть дороже водки, с надписью «Крепкий напиток».

Поговорив с продавщицей, я выяснил, что это грузинская чача, непонятно как туда попавшая.

Я покупаю ее, несу домой и совершаю подлог – открываю чачу и переливаю ее содержимое в бутылку «Джулии».

Приходят итальянцы, действительно варят спагетти, правда, предварительно съев весь наш салат «оливье».

А потом я говорю: «Ребята, как насчет глотка граппы?»

И, под аплодисменты, я разливаю чачу в роли граппы.

Я, конечно, понимал, что имею дело не с простыми алкашами, но и не с сомелье.

Разливаю напиток, смотрю на своего друга, архитектора Аббадо, как он смакует эту чачу, которую я купил в овощном магазине.

Он долго перекатывает жидкость на языке, медленно глотает ее и, повернувшись ко мне, довольный говорит: «И все-таки, Алексей, ничего лучше настоящей итальянской граппы на свете нет!»

– Гениальный ход! – восхитился я. – Нужно будет взять его на вооружение. Ибо сказано в писании: «Обмани ближнего, ибо он обманет тебя и возрадуется!» Хотя, может это и не там сказано… Главное, что ты ловко унизил Запад…

– Именно так, – со скромной гордостью подтвердил Букалов. – Но, после того как долг патриота был выполнен, я, счастливый и гордый за братский грузинский народ, побежал на кухню за второй порцией «оливье» – insalata russa, как его называют итальянцы.

Что в бутылке и как сделать обед на «феррагосто»

У меня есть знакомый. Он начальник, но, впрочем, очень хороший парень. Почти каждую неделю, в субботу, он собирает своих друзей в ресторане на вечеринки, и я там довольно часто бываю.

На эту вечеринку все приходят с большой охотой, потому что он всех кормит, к тому же он выбирает весьма недурные рестораны.

И все, что требуется взамен, это поддержать беседу и, подняв бокал, сказать, какой он хороший. А поскольку лицемерие и журналистская профессия неразделимы, во всяком случае, так заявляют те, кто журналистов ненавидит, то лесть в его адрес льется легко и без усилий.

Однако не следует думать, что все собираются только поесть. Дело в том, что наш приятель на деле осуществляет призыв древних – «Хлеба и зрелищ!». Но, если в качестве хлеба выступает нежная телячья вырезка или куриные крылышки в терпком, чуть сладковатом соусе, то, что касается зрелищ, в этом качестве выступает он сам.

Каждый раз, как только мы усядемся за стол, наступает то самое восхитительное шоу, которое мы ждем с затаенным дыханием и которое называется «Хочу то, не знаю что».

Первая часть шоу спокойна и размеренна.

Наш друг держит в руках винную карту и долго изучает ее, хотя мы в этом ресторане в двадцатый раз.

После чего он просит вызвать сомелье и спрашивает его, есть ли сегодня в ассортименте чилийские вина.

Сомелье, с плохо скрываемым раздражением, отвечает, что чилийских вин нет. Раздражение сомелье понятно, ибо наш друг задает этот вопрос постоянно, хотя еще во время первого визита в этот же ресторан этот же сомелье долго объяснял, что вина из Нового Света им не поставляются.

– Жаль, – с легким высокомерием говорит наш друг. – А итальянские вина есть?

– Итальянские есть! – багровеет сомелье, ибо это нашему другу тоже хорошо известно.

– Тогда принесите… – тут наш друг делает небольшую паузу, как бы подчеркивая, что выбор будет нелегок, что он, до последней секунды, сомневается, какое именно вино будет соответствовать сегодняшнему настроению и погоде.

Однако мы знаем, что будет выбрано именно то вино, которое он заказывает всегда, ибо оно ему понравилось еще четыре года назад, во время поездки в его любимый Париж.

– Пожалуйста, вот это… – палец друга, наконец, повелительно опускается на давно ожидаемую строчку в меню.

– Какой прекрасный выбор! – злобно говорит сомелье и неожиданно с ехидной улыбкой добавляет: – а вот и ваш заказ!

Он дает команду официанту, который давно стоит рядом и держит бутылку именно этого вина. Он держал ее в руке с момента, когда увидел нашего друга, ибо знал, что он закажет, а два раза ходить туда-сюда он не дурак.

Однако на этом шоу не заканчивается, ибо начинается вторая его часть, которая по своей уморительности значительно превосходит первую.

Звучит громкий хлопок пробки, журчит струя вина, наливаемого в бокал, и наш друг начинает исследование, годится ли к употреблению именно эта бутылка.

Вначале он долго наклоняет бокал, наблюдая, как рубиновые струи стекают по тончайшему стеклу. Потом начинает вращать вино, чтобы пары напитка, согреваемые его руками, наполнили бокал.

При этих операциях он все время бросает на сомелье подозрительные взгляды, как будто тот именно сегодня сбежал из тюрьмы, где просидел четыре года за постоянный и злостный обман посетителей.