Чао, Италия!

Ганапольский Матвей Юрьевич

Однако, когда его, раба Божьего, повесили в Милане вверх ногами на площади Лорето, то это оказалось в каком-то смысле символом – после Муссолини нужно было все делать наоборот.

И городские власти Рима, в своем справедливом отрицании фашизма, стали развивать город не на юго-запад в сторону моря, а на северо-восток. И новая трасса на северо-востоке оказалась самой непроезжей частью Рима.

Что ни говори, но Муссолини неотделим от римских памятников, отрицать его роль в изменении облика Рима было бы абсурдом.

Кстати, еще одна деталь о римских памятниках.

Никогда нельзя полагаться на первое впечатление от них. Глупо думать, что их создатели не вкладывали в них двойной или тройной смысл. А иногда двойной смысл в них вкладывала сама история.

Я открывал эти смыслы постепенно, не сразу их понимая.

Например, есть один монумент, который очень популярен среди итальянцев. Это памятник императору-философу Марку Аврелию – конная статуя Марка Аврелия на Капиталийском холме. Итальянцы очень его любят и называют «старина Марк».

Там рядом ЗАГС, потому что недалеко мэрия, и все молодожены фотографируются на фоне «старины Марка».

И он сидит на коне и мудрым взглядом смотрит на зарождающуюся семью…

А потом я прочел, что статуя «старины Марка» – это единственная конная античная статуя, которая дошла до наших дней, причем интересно, как ее сохранили.

Дело в том, что Марк Аврелий как бы протягивает руку к толпе. Так вот, во время оккупации Рима варварами, а потом и христианскими разорениями ему в эту руку вложили крест, большой деревянный крест. И почти все остальные статуи были разрушены, как символы язычества, а он был сохранен, причем не как памятник Марку Аврелию, а первому христианскому императору Константину Великому – чисто большевистское решение, хотя не лишенное экономности. Не все знают этот второй смысл.

Но, есть и третий. Старине Марку была оказана большая честь. Раньше монумент стоял возле Латеранского дворца, на холме, где был папский дворец и где были восемьдесят лет назад подписаны Латеранские соглашения об образовании государства Ватикан. Но потом его перенесли на Капитолийский холм. Почему?

Потому что Микеланджело была поручена перестройка этого холма. И он сделал единый проект: построил дворец Сенаторов, построил два боковых дворца, где сейчас Капитолийские музеи, сделал лестницу и площадь с потрясающим звездным географическим орнаментом. И гений Возрождения решил, что именно там старина Марк будет выглядеть органичным. Он был прав. Однако во всем, что он сделал, есть некая загадка, потому что вся красота и целостность этого орнамента, в центре которого стоит памятник Марку Аврелию, видны только с неба, с самолета, из космоса.

Для кого это делалось?

Для Всевышнего?

Не знаю, но явно не для человека.

Но, создавая эту красоту, Микеланджело проявил типичное для великих зодчих эпохи Возрождения пренебрежение к античной культуре Рима. Ведь они не рассматривали эту культуру как нечто, что нуждается в сохранении. Он поставил Дворец Сенаторов на бывший Табуларий – на здание, в котором хранились «табулы».

Мы

даже знаем выражение «табула раза», оно вошло в наш язык.

Так вот, «табулы» – это глиняные таблички с законами Римской империи.

Ведь что подарил Рим человечеству?

Он, конечно, подарил водопровод, «сработанный еще рабами Рима», как написал Маяковский. Он подарил мощеные дороги. И он подарил римское право, по которому, худо-бедно, но человечество пока существует. И вот это римское право сохранилось на этих табличках.

Так вот, Микеланджело сделал Табуларий фундаментом для своего дворца.

А Колизей!

Мы уже говорили, что Колизей по кирпичику разбирали, и Микеланджело брал оттуда камни для своего Собора Святого Петра.

Но появился Рафаэль, который был назначен самим папой комиссаром по сохранению ценностей, и он первый, кто остановил это разграбление.

В Колизее установили крест – в память о ранних христианах, которые погибали на его арене, а остальное просто попытались сохранить.

Обыкновенный фашизм

– Я бы хотел вернуться к фигуре Муссолини, – сказал я. Мы закончили хождение по саду по часовой стрелке, и пошли той же дорогой, но в обратном направлении. – Так все же, итальянцы определили свое отношение к этой великой и мрачной фигуре?

– Безусловно, отношение к Муссолини как к человеку, который втянул Италию в ее национальную катастрофу, как к человеку, который стал ближайшим союзником Гитлера весьма определенное, – Алексей поморщился. – Конечно, его градостроительные успехи вспоминают с признанием, хотя и тут есть нюансы.

Муссолини относился к Риму без особого пиетета, и когда ему было нужно, он не ограничивался тем, что по живому прокладывал здесь дороги, чтобы видеть Колизей. Он крушил саму историю.

Когда он подписал упомянутое нами Латеранское соглашение с Ватиканом, то пробил улицу от замка Святого ангела прямо к Собору Святого Петра в очень старинном, наполненном памятниками районе, который назывался Borgo Pio – это район, прилегающий к Ватикану.

Дуче пробил эту улицу, назвал ее Via Conciliazione – улица Примирения, и уставил ее фонарями в виде свечек. Это было сделано, напомню, по живому городу.

Конечно, в Риме стоят несколько монументальных свидетельств, хранящих память о Муссолини. Ну, например, большой обелиск около Олимпийского стадиона, на котором написано Duce – иногда на нем появляются антифашистские надписи, но их смывают. Имя вождя сохранилось и над сценой римского оперного театра.

Есть памятник берсальерам, около Porta Pia, где написано хвалебное слово Муссолини, обращенное к берсальерам. Итальянцы монумент не убирают – считают, что это часть истории. Конечно, памятников самому Муссолини нет, но ими являются тот же проспект Христофора Колумба и район Eur. Дуче хотел в 1942 году провести здесь Всемирную выставку – Esposizione Universale di Roma. Отсюда и название района.

А поскольку ему хотелось, чтобы весь город сдвинулся к морю, то именно этот район должен был стать новым центром Рима.