Чара силы
Шрифт:
— Еще как! — улыбнулся гордо Агрик. — Я отомстил за всех… А Одорех — он мертв!
— Знаю, — кивнул Даждь. — Я видел — его сбила лошадь…
— Нет, — мотнул головой отрок. — Я нашел его там. Он лежал без памяти, и я… — Он показал бурый от крови нож. — Я перерезал ему горло!
В глазах Агрика при этом светился неподдельный восторг и гордость за свершенное, и Даждь, разглядев опасный огонек, покачал головой. Мальчишка пойдет далеко. Что-то из него вырастет?
— И куда же ты теперь, Агрик? — как можно равнодушнее спросил он. — У тебя теперь две дороги — в дом твоего отца, что пуст ныне,
— Позволь с тобой идти! — пылко перебил его Агрик. — Разреши служить тебе, копье и щит за тобой носить… Прими в выученики! Не могу я ни назад, ни вперед. В дом отца идти — там все мне до конца дней в глаза и за глаза тыкать станут: почто сам выжил, а прочих сгубил? Там ведь не только отца моего сгубили, но и братьев, и дядьев, и отцовых ближников, а я чужак… И к приемным родителям моим я не вернусь после того, что видел и пережил, — не будет уж мне спокойной жизни… Сделай милость, — взмолился он снова, — прими в выученики! Я вот и меч достал! — Он хлопнул себя по боку.
Глаза его смотрели умоляюще. Даждь смерил отрока пристальным взглядом и кивнул:
— Добро. Выучу тебя с мечом обращаться!
Агрик просиял и выровнялся, в седле.
От наполовину скрывшегося солнца протянулись багровые лучи. В их свете все вокруг казалось окрашенным кровью. С низины поднимались прохлада и сырость. Равнина звенела от песен сверчков. Лошади раздвигали траву, оставляя позади полосу медленно выпрямляющихся стеблей.
Белые волки проводили всадников до островка леса на вершине невысокого холма и повернули назад. Скоро их поглотил туман.
Агрик проводил их удивленным взглядом, а Даждь не обратил внимания.
Отрок оглянулся на витязя. Тот ехал спокойный и неутомимый, и Агрику вспомнилось все, что произошло в стане кочевников — странный голос гостя, его чара, что никак не хотела наполняться, потом призыв •— и пришедшие в ответ на него волки. Кочевники называли его колдуном и чародеем.
Господин мой, ты... ты бог? — вырвалось у него.
Даждь поднял голову, вздохнул и снова опустил глаза, глядя коню под ноги.
— Да как тебе сказать? — раздумчиво ответил он. — Надоело объяснять всем и каждому… Когда-то, когда даже народа вашего на свете не было, тысячелетия назад, жил на этой земле народ. Целая страна, да не одна — страны с богатыми городами и селами… Люди того народа и умели столь много, что даже я представить не в силах. Их обычные знания нам нынешним, могут показаться сказкой, выдумкой, но это правда...
Я не ведаю точно, что за беда пришла в их земли но прекрасные города были сожжены, люди погибли, а немногие уцелевшие вынуждены были прятаться. Некоторые укрылись под землей, другие в пещерах, третьи и вовсе покинули страну и отправились в иные места. В числе последних были и мои предки.
Он ушли далеко на север, где на островах и отрогах неприступных гор возвели свои замки. Там они скрыли спасенные остатки тайных знаний своего народа. Долгие века они таились, боясь повторения беды, а тем временем на земле появились новые люди, которые совсем ничего не знали о погибших странах и народах, ибо города их стали песком и пылью, навеки упокоились на морском дне и в жерлах вулканов. Люди эти тоже стали строить города и страны. Так продолжается до
Правда, он не погиб без остатка — чему я наглядное подтверждение. Мой народ — а остатки его расселились не только на севере, но и в других местах, — мало показывается на глаза людям. Наши знания — жалкие остатки того, чем в совершенстве владели наши предки, — кажутся людям сверхъестественными силами. Они считают нас богами — добрыми и злыми, как кому нравится, — называют чародеями и магами. Мы не спорим — наоборот, порой даже нарочно представляемся богами. По мере сил и возможностей мы стараемся помогать людям, подсказываем им кое-что, но с каждым годом показываемся им на глаза все реже и реже, и настанет день, когда мы навсегда уйдем из этого мира. Конечно, жаль, но у нас разные пути — новые люди обгоняют нас, и это необратимо… Нет, мы не боги — мы не столь всемогущи, как кажется. Просто…
Даждь оборвал сам себя и оглянулся н& Агрика. Отрок чуть не дремал, покачиваясь в седле. Он прилагал огромные усилия, чтобы не заснуть, но усталость была сильнее его, а голос Даждя убаюкивал.
— Агрик, проснись! — окликнул его витязь.
Отрок ошалело дернулся, пробуждаясь:
— А? Что?
— Понимаю — ты устал, — мягко кивнул Даждь. — Но вон там впереди, — указал он на темное пятно на горизонте, за которое скрылось почти все солнце, — там лес и река. Мы доберемся до нее и отдохнем. Потерпи!
Рука его со страшным старым шрамом на ладони коснулась лба отрока, и тот выпрямился, чувствуя, что глаза сами собой раскрылись.
Лошади словно поняли слова витязя. Они вскинули головы и бодрым шагом направились к лесу.
Всадники не знали, что за ними пристально и неотрывно следят чьи-то глаза.
Высоко в небе, скользя на пределе видимости, вслед за ними торопился крылатый силуэт. Для птицы он был слишком крупным — размах крыльев его достигал почти двух саженей, да и форма их мало походила на птичью — кожистые, перепончатые, как у огромной летучей мыши или дракона, они наводили на мысль о нежити.
Так оно и было на самом деле. Вытянув шею, поджав к животу лапы и напрягши для равновесия хвост, нежить парила в воздухе. Зная, что с высоты ее никто не заметит, а если и разглядит, то примет за орла, она вот уже много дней без отдыха кружила в небе, исполняя приказ повелителя.
Целая стая нежити была пущена в дело. С того времени, как прогрелся для ночных полетов воздух, нежить патрулировала небо и землю. У каждой была своя территория, которую она облетала, глядя на все, что движется по земле.
Вскоре после полудня нежить учуяла на своей территории мощные раскаты силы — кто-то, обладающий магией и умеющий обращаться с чародейством, ступил на ее землю и выдал себя. Для глаз крылатого сторожа магия выглядела алым и золотым костром, поднтгмя ющимся в небо. Разглядев на горизонте сияние, сторож устремился туда.
Нежить дважды пролетала над развороченным становищем — всюду валялись искалеченные и мертвые тела, горели шатры, метались люди, лошади и быки. Все носило следы гнева какого-то могучего чародея, но сам он исчез. И нежить отправилась в погоню.