Чара
Шрифт:
И сразу — как удар: взгляд Тани суживается, прыгает в сторону, на лице страх. Я стремительно оборачиваюсь и тоже застываю.
Близко-близко от нас я вижу прижавшееся к траве тело зверя, злобный просверк
Я понимаю, что он сейчас кинется на нас, знаю, что этот хищник — чара — уже нападал на человека, знаю, что его прыжок молниеносен, знаю это и не могу пошевельнуться.
— Чара! — крик глухо отдаётся в моих ушах. — Чара!
Я не узнаю голоса Тани. В каком-то столбняке я вижу её протянутую к зверю руку, её подавшееся вперёд тело, она что-то говорит требовательно и мягко, не разберу что, но в тоне её слов незнакомая мне сила и власть, льющаяся на этот напряжённый комок мускулов, на эту взведённую злобой мину. Прыжка все нет.
Оцепенение отпускает. Краем глаза следя за чарой, я тянусь к пистолету, освобождаю его из кобуры, кладу палец на спасительный курок… И тут на мою руку из-за спины решительно ложится Танина ладонь.
Она запрещает мне стрелять. С отчётливостью почти зрительной я успеваю осознать, что выстрел — последняя крайность, что промах почти обеспечен,
Чара с фырканьем вскакивает, трусит вдоль берега, садится и, недоуменно поглядывая на нас, принимается лакать воду. Её язычок ходит быстро, как у кошки. Потом чара поворачивается и степенно убегает. Танина рука бессильно падает.
Секунды перестают быть вечностью. В Танином лице ни кровинки, мне приходится обхватить её, чтобы она не упала. Но она тотчас выпрямляется. Её подбородок дёргается, глаза сияют, она выпаливает с гордостью:
— А все-таки послушалась! А все-таки это кошка, кошка, марсианская кошка!
«Да, — мелькает и проносится мысль — теперь понятно, кто приручил когда-то земных зверей…»