Чарли-Чарли-Браво
Шрифт:
За его столик садятся двое: невысокие, коренастые, коротко остриженные.
— Бандиты! — вздыхает каппятьсотпятьдесят и наливает всем по пятьдесят.
— Спецназ ВМФ! — представляется один из них, почесывая подмышку. И капшестьсот с облегчением понимает, что это действительно бандиты, но военно-морские. А почесывает этот «тюлень» жабры, которые под мышкой у него и находятся. И еще он понимает, что пришло спасение.
— Братцы, каждому по альпаку и накрытую поляну во флагманской каюте! Только один визит, братцы! — падает им на грудь капсемьсот.
Утром, подписав у своего медведеподобного командира план занятий по теме «Захват надводного корабля», «тюлени» прибывают на борт БПК в объятия капраза. Тот выдает им матросские робы и играет большой сбор, на который годки величаво забивают болт. Это командиру и надо! В низы спускаются два новоиспеченных «матроса» и начинают «воспитательную работу».
Позже в командирском коридоре строят тех старослужащих, которые смогли сами подняться по трапу, поддерживая друг друга. Капсто выходит из своей каюты, и «годки» испуганно' отшатываются, увидев за его спиной улыбающихся «бурых карасей».
— Бойцы, — радостно молвит командир, — в следующий раз они придут вчетвером и на сутки! Разойдись!
Позже, напившись и наевшись, довольные «тюлени» вываливаются из флагманской каюты и говорят капдевятьсот:
— Если что — зови! Но в следующий раз оттяни пароход на якорях от стенки, а то пару годков успели уйти.
Прошел год, но сигнала SOS с БПК не поступило.
ОНИ СРАЖАЛИСЬ ЗА…
Лейтенант шел в полный рост, сняв фуражку и расстегнув флотскую тужурку, сжимая холодный, колющий руку металл. Его первые нетвердые шаги сменились более уверенной, по-флотски раскидистой поступью. И, когда дистанция до цели сократилась, он побежал, грозным криком «За Родину!» заглушая страх ожидания — ожидания яркой вспышки света и резкого, рвущего вечерний воздух звука. Взглянув перед собой вновь, лейтенант увидел жерло орудийного ствола и жало курсового пулемета танка.
— Где же они, эта вспышка света и душераздирающий звук? — ныло его затуманенное сознание. — Я смогу! Я обязательно смогу! Ведь смогли же мои друзья и тот офицер-тихоокеанец. Тот, который сумел держать оборону добрый час, отстреливаясь от врагов из пулемета. Он даже нашел силы целых пять минут висеть на рукоятках «Максима», когда нападающие, схватив его за ноги, пытались скинуть с занимаемой высоты. А позже, когда ему крутили руки, он плевал во врагов и обзывал их козлами!
Размахнувшись, лейтенант невольно зацепил краем глаза островок оставшейся за спиной мирной жизни — светящиеся окна ресторана «Парус», но потерял ориентацию и, поскользнувшись в грязи, упал спиной на землю, предусмотрительно подняв вверх правую руку. Поднявшись, он, спотыкаясь, побежал на танк и увидел вспышку света и услышал тот «лающий» звук, которого он боялся, но бросил гранату в холодное тело боевой машины, хотя и услышал крики друзей за спиной: «Болт, шухер! Менты!» Граната глухо звякнула о броню, разбрызгивая шампанское по башне танка — памятника «Т-34», когда-то первым ворвавшегося в этот немецкий город, ныне — Балтийск.
Позже, когда лейтенанта вязали сержанты, выбежавшие из противно орущей и мигающей милицейской машины, он думал: «Тому каплею во Владивостоке, залезшему на памятник героям революции на центральной площади города, ничего не дали — его увезли лечиться от белой горячки. Ну, а мне-то червонец точно светит!»
Десять суток на гауптвахте пролетели быстро. На одиннадцатые лейтенант ушел в море.
СУДЬБА ЧЕЛОВЕКА
(Бондарчук — гений, но сегодня отдыхает.)
Механики выжимали из дизеля остатки моторесурса. Корабль шел домой! Одетые по первому сроку матросы, бородатые офицеры и мичмана (растили пять месяцев) в парадной форме стояли на шкафутах, ласковым взглядом обнимая очертания мыса Поворотный и вдыхая божественный запах земли.
Вот уже и залив Петра Великого, и до Владивостока — рукой подать. Пережить бы это еще раз!
Механики «подкинули сена лошадям», и хотя время замедляется в такие минуты в 10 раз, вскоре на траверзе левого борта уже был остров Русский, а там — 20 минут по Золотому Рогу, бросили яшку, сдали кормой, привязались и — в «Челюскин» (тогда — главный флотский кабак, ныне — пятизвездочный отель «Версаль»),
Но что это? Командир сообщает по громкой связи, что из-за тумана заход в базу задроблен и встречу с берегом придется перенести до утра!
Каюта командира. В каюте сидят два друга (редкий случай) — сам кэп и старпом.
— Пить будем за возвращение?
— Неа, утром начальства понаедет на разбор похода…
— Тогда… распорядись спустить рабочий катер. Съезжу на Русский, зайцев настреляю, — говорит старпом.
— Добро, но быстро.
Старпом (охотник-рецидивист) не расставался со своим винторезом даже на время походов, тренируясь в стрельбе по банкам. Надев болотные сапоги и ватник, он спрыгнул в катер и почапал к острову. Спрыгнув на берег, приказал матросу возвратиться за ним через два часа…
— Каюта командира — ходовой! Товарищ командир, оперативный флота приказал сниматься с якорной стоянки и идти в базу. На стенке ждет командир соединения…
Что делать? Кэп начал тянуть резину: светом пытался вызвать старпома, послал катер, но он возвратился пустым… Охота засасывает!
Оперативный же дежурный начал задыхаться, умоляя, требуя и приказывая срочно начать передвижение.
Делать нечего: снялись с яшки и втянулись в Золотой Рог.
А на стенке уже оркестр, жены, дети, начальство! Бригада выстроена в струнку! Значит, ждали ведь, сукины дети.
Сходня на стенке, доклад, рукопожимание, заслушивание начальством (2 часа). Семьи терпеливо ждут. Наконец звучит команда «Добро на сход!», и толпа бросается душить друг друга (в объятиях).
Но одна женщина стоит в стороне, плачет и выискивает глазами «своего», а его и нет!!!
Вдруг!!! За ее спиной!!! Открываются ворота бригадного КПП!!! И на причал входит бородатый мужик в ватнике с берданом на плече. Он сзади подходит к женщине, дотрагивается до плеча и говорит:
— Здравствуй, мать!
«Мать» откидывает голову назад, делает шаг в сторону и со всей дури бьет «охотнику» в глаз, истерично крича: «Ты где гулял все эти пять месяцев, сволочь?!!»
Как старпом успел добраться с Русского острова через весь город с берданом на плече до причала, известно одному Богу. Бердан, видимо, пригодился.
А «мать» долго убеждали, что супруг — верный флотский муж.
ЗАВТРАК A LA NAVAL
Горнитский был легендарный капитан, прославившийся не только как отменный навигатор, спаситель тонущего американского моряка (это — отдельная история ниже), но и как большой флотский демократ.