Чародей и летающий город
Шрифт:
— Ну, а я бы не отказался от своего старого доброго Киприо. В скачках он никогда не побеждал, но был резвым конем.
— Почему же он тогда не побеждал в скачках?
— Не мог сдержать себя. Скакал галопом до тех пор, пока окончательно не выдыхался, а выдыхался он обычно еще до финиша. Мы всегда шли впереди, но только первую половину скачек.
— Но наездник же должен сдерживать лошадь.
— Никто не мог сдержать Киприо, в этом отношении он был необыкновенным конем. Как только начинался забег, он полностью выходил из-под контроля наездника и в конце концов выдыхался и отставал
— И что с ним стало?
— Мне пришлось продать его в Молутна Ганге. Дальше мы плыли морем, а оставить его мне было некому.
— Наверное, тебе пришлось нелегко.
— Да, очень нелегко. Надеюсь, его нынешний владелец хорошо к нему относится.
— Да, похоже, твой Киприо — конь с характером. Мне нравятся такие лошади. Даже старой Тильде не занимать характера, хотя теперь ей трудно долго бежать галопом. Ох, как же я по ней скучаю!
— Может быть, мы сумеем ее выкупить. Уголи смогли бы ее купить, если главный конюший согласится.
— Думаешь?
— — Если согласится, то почему бы и нет. Уголи способны на очень многое.
— Ладно, — мужественно сказала Сирина. — Если нам суждено вернуться домой, то мы обязательно попросим об этом уголи, и, может быть, я снова увижу мою дорогую Тильду.
Несмотря ни на что, влюбленные наслаждались своим счастьем, но в их глазах, в выражении губ всечасно мелькало отчаяние. И ночью, в кошмарных снах, их по-прежнему преследовали жуткие гроссмедведи среди развалин Ортонда.
К концу второго дня, после ужина, состоящего из уже традиционной теплой каши с ломтем сухого хлеба, влюбленных навестил Перспакс. Рядом с злимом маячила металлическая фигурка Конитомимо. Эвандер и Сирина вскрикнули от неожиданности.
— Только не подумайте, что я здесь из-за вас, — заявил человечек с характерной язвительностью. — Я вообще сюда пришел только потому, что меня очень просил достойный Перспакс.
— Тем не менее мы рады тебя видеть. Надеюсь, когда-нибудь ты станешь терпимее к человеческим недостаткам.
— Может быть, может быть, — фыркнув, проворчал Конитомимо. — А пока уясните себе, что я не собираюсь возвращаться на Рителт. Перспакс рассказал мне, что вы собираетесь отправиться туда с помощью какого-то магического предмета. Я желаю остаться здесь. Здесь я свободен.
Эвандер ожидал чего-то подобного.
— А что я скажу утоли? — поинтересовался юноша.
— Что я долго служил им верой и правдой, а теперь я свободен и не желаю больше быть летающим ковром.
— Их это огорчит.
— Ничего не поделаешь. Конитомимо остается на Ортонде.
— Где ты его нашел? — обратился Эвандер к Перспаксу.
— Это он нас нашел. Похоже, он обшарил всю равнину в поисках башни. Его заметили наши патрульные и доставили сюда.
— Похоже, спеси в нем меньше не стало. В ответ на замечание юноши Конитомимо фыркнул, а Перспакс искренне расхохотался:
— Ты прав, друг мой.
— И что же ты видел в своих странствиях, Конитомимо? — спросила принцесса.
— Развалины, везде одни развалины.
— Естественно, что здесь еще можно увидеть?! — Сирина в отчаянии отвернулась.
Перспакс сообщил им последние новости и передал приглашение. Новости были обнадеживающие: после
Эвандер не сдержал восторженного крика и сжал Сирину в объятиях.
Шадрейхт вскоре должен был вернуться. А пока влюбленных пригласили принять участие в официальном приеме. Их должны были официально приветствовать на Ортонде как представителей Рителта. Лорд Коббокс выступал в качестве их поручителя. На приеме будет обсуждаться вопрос связи между двумя мирами, Ортондом и Рителтом.
После ухода Перспакса и Конитомимо влюбленные улеглись и крепко проспали всю ночь. Во сне они балансировали на грани между надеждой и отчаянием.
На следующий день они присутствовали на состоявшейся в огромном зале торжественной церемонии. Там собралось примерно двести элимов обоего пола. Влюбленные были одеты в одолженные им старинные одежды работы нилдов и стояли на высоком помосте вместе с лордами Коббоксом и Перспаксом. Лорд Коббокс произнес длинную речь, в которой рассказал, как гости оказались на Ортонде и что произошло с ними затем. Перспакс переводил для Эвандера и принцессы. Элимы оказали влюбленным теплый прием, то есть настолько теплый, насколько это было возможно для элимской расы.
По завершению официальной части гостей представили большинству элимов, угостили горячим чаем и небольшими, слишком острыми на человеческий вкус, булочками. Прием закончился почти сразу же после того, как гостей представили хозяевам. Эвандер невольно подумал, что церемония получилась довольно куцей и неуклюжей. У элимов не было ни собственной музыки, ни собственного искусства. Юноша в очередной раз осознал, что, как только дело доходило до культуры, элимы опять-таки всецело зависели от нилдов.
Влюбленные вернулись в свою маленькую комнатку и вновь заснули. В ту ночь Сирине, как всегда, снились кошмары, и проснувшийся Эвандер баюкал ее в объятиях до тех пор, пока она не заснула спокойным сном. А юноша еще долго лежал в темноте, не смыкая глаз, и пытался представить, что ждет их впереди. Должен же быть способ вырваться из этого жуткого мира! Нельзя же оставаться на Ортонде до конца своих дней!
На следующий день, около полудня, Перспакс повел молодых людей к Шадрейхту. На этот раз им пришлось подниматься по вырубленной в камне винтовой лестнице, которая привела их на вершину скалы, вздымавшейся высоко над тайной крепостью. Отсюда, если туман редел, были ясно видны истерзанные равнины.
Шадрейхт ждал их на галерее, вырезанной в кромке скалы. Эвандер не сомневался, что и эту работу проделали нилды.
— Добро пожаловать, — приветствовал их старец. — Что ж, я встретился с так называемыми «свободными» нилдами. Раньше я никогда бы не поверил, что нилд может разговаривать со мной как с равным. — Шадрейхт на минуту замолчал. — Но в наши тяжелые времена приходится мириться со многим. К тому же во время моих размышлений мне удалось распутать нити судьбы. Вы непременно должны вернуться в ваш мир, дабы предупредить людей Рителта о грозящей им опасности. Обманщику надо помешать и, по возможности, уничтожить его.