Чародей на том свете
Шрифт:
Хулиганство, пусть и злостное, с тяжелыми последствиями, а именно так квалифицировал закон деяния покойного Карлуши – это не по его части.
Тем более что непосредственный виновник уже получил свое и перешел в компетенцию иного – высшего суда.
Точно так же мало занимали Владилена Авессаломовича мелкие грешки сталкеров по части разграбления древних хранилищ и незаконной торговли их содержимым. На это есть прокуратура и милиция.
А вот участь попавшего в лапы роулианцев Даниила Горового – дело другое.
Как удалось выяснить у сектанта, парень жив. Пока. Но с часу на час его ожидает печальная доля. Данные, сообщавшиеся в рапорте коллеги, увы, не были плодом воспаленного ума. Казнь посредством скармливания жертвы стае голодных сов… Бр-р!
О собаке парня роулианец ничего не знал. Не было такой. Ладно, авось найдется.
К сожалению, у сталкеров не оказалось при себе никаких, даже самых завалящих средств связи. Иначе все решилось бы само собой: он вызывает группу захвата, а когда все заканчивается, с чистой совестью задерживает объект и отправляется прямиком в Москву, заранее провертев в мундире дырку для ордена.
Но чего нет, того нет, а потому придется обходиться своими силами.
Итак, каков план действий?
Вначале нужно объяснить этой троице, что только от него, Кириешко В. А., зависит их свобода и благополучие.
Во-вторых, надобно допросить пленника и вытрясти из него всю информацию. Наверняка же что-то утаил, боров.
И, в-третьих, необходимо проникнуть в гнездо сектантов и вытащить оттуда Горового.
Или взять оное гнездо штурмом – это как получится.
Начнем с первого. Главное – напор и апломб; не дать им опомниться, и дело в шляпе. Не зря же его учили оперативной психологии.
– Итак, – поднялся он, вытирая с губ крошки концентрата. – Объясняю ситуацию. Вы все с этого момента зачисляетесь внештатными помощниками МГОП в соответствии с пунктом 12-К статьи 123 Закона об оперативно-розыскной деятельности (пункт этот он выдумал прямо сейчас). Все ваши прошлые прегрешения будут забыты. Слово офицера.
Сержант подошел к пленнику, поднял его за шиворот (пресловутая куртка затрещала, хотя и выдержала) и поставил на ноги. Потом отпустил, и сектант мешком рухнул на землю.
Проделал это еще раз. Потом еще.
И только тогда в разговор вступил Кириешко.
– Скажи-ка мне, друг любезный, – небрежно начал он, жуя сорванную травинку. – Скажи-ка, куда именно вы девали того человека, с которого ты куртку снял?
– Ты его уже не увидишь – сегодня ночью его в совятник бросят! – сообщил связанный и тут же, запнулся. – Ничего больше не скажу!
– Скажешь, скажешь, – изрек Сержант, демонстративно проверяя, хорошо ли заточен нож. – Вот посадим тебя на муравейник голым или отрежем тебе кое-чего, – и скажешь.
– Не скажу! Ничего не скажу, – изо всех сил придавая лицу благородно-скорбное выражение, выкрикнул парень. – Умру за пророка Хариуса и Святую Мать Джоан! Пытайте, жгите огнем, насилуйте, не скажу ничего!
– Ладно, – небрежно бросил Кириешко. – Тогда мы твою сову убьем!
– Да-да, – неожиданно поддержала его Муха. – Если сову живьем сварить, классный супешник получится!
– Разве сов едят? – простодушно осведомился Барбос, едва не испортив все дело.
– А ты думал? – не моргнув глазом, ответила девушка. – В китайской кухне самое, можно сказать, вкусное блюдо. Меня бабка научила готовить, она из Шанхая. Сварю вам, мальчики, такой бульончик, пальчики оближете!
С радостной миной на мордашке она потерла руки.
– Как же это?! Это как же?! – хлопая глазами не хуже совы, забормотал пленник. – Совушку мою нельзя варить! Она священная!
– Стало быть, отведаем священное блюдо – приобщимся к святому делу, – решил Кириешко.
– Да я!! – задергался пленник. – Да я за нее!.. Я вас всех…
Не обращая внимания на его крики, Муха подошла к шевелящемуся свертку и задумчиво взвесила его на руке.
До пленника донеслось…
– Так, килограмма тут не будет, ну да ничего… Живьем ощипать трудновато, конечно… Перчик есть, черемша тут неподалеку.
Затем как ни в чем не бывало извлекла из сваленных тут же вещей котелок.
– Мальчики, не помните, в какой стороне родник?
– Не надо, не надо!! – застонал сектант. – О, моя совушка! Моя… Моя…
– Ну, что ты волнуешься, паря? – ухмыльнулся Сержант. – И на твою долю оставим, не обидим.
– Не-ет!!! Не надо!! – затрепыхался сектант. – Не надо, не губите душу: все скажу!
Сказать он мог не так много.
Роулианцы обитали тут весьма давно. Наверное, скрылись в эти дикие места еще во времена первого запрета и гонений на разнообразные нетрадиционные религии – при премьер-регенте Леонсио Карпове.
Жизнь они проводили в непрерывных молитвах и ожидании пришествия своего пророка; с внешним миром контактов почти не поддерживали.
Иногда приносили в жертву случайно забредшего в эти края туриста.
Жили скудно, довольствуясь тем, что выращивали на отвоеванных у тайги огородах, дарами леса да охотничьей добычей.
Год от году их становилось все меньше, они вырождались; почему-то среди них рождалось мало девочек. Если б не крали женщин из числа все тех же туристов, давно бы уже вымерли.
Сейчас в поселке было около полутора десятков боеспособных мужчин, на которых приходилась пара старых ружей. Имелись еще самодельные копья и мечи.
Сообщил он также, что одновременно с Даниилом им попалась и какая-то девчонка, похоже, из местных. Застукали ее на островке посреди болота, где она, разведя костер, совершала какие-то поганские обряды.
Надо сказать, эвенков обитатели Хар-Басской обители прежде избегали трогать. Те догадывались, где обитают сектанты, и, если что, прижали бы их к ногтю, что называется, «на раз». Пока роулианцев выручало, что эти места считались у аборигенов весьма нехорошими и тут почти никто не жил.