Чародей поневоле. Возвращение Короля Коболда
Шрифт:
— Ах, это, — ответил Пак. — Мы должны выяснить, белый ты чародей или черный.
— О. — Род пожевал щеку изнутри. — А если я белый маг, вы… гм… отпустите меня?
Пак кивнул.
— А что случится, если вы решите, будто я черный маг?
— Тогда, Род Гэллоуглас, ты будешь спать до Трубы Судного Дня.
У Рода возникло такое чувство, словно к его челюсти приложили электрод со слабым током.
— Великолепно. Козырь Судного Дня. А я всегда был не очень силен в бридже… [12]
12
Игра
Пак нахмурился.
— Как это?
— Замнем это. «Спать до Судного Дня». Очень изящный эвфемизм. Почему бы вам не подойти прямо и не сказать просто, что убьете меня?
— Нет, — оттопырил нижнюю челюсть Пак, качая головой. — Мы тебя не убьем, Род Гэллоуглас. Просто ты будешь вечно спать, видя приятные сны.
— Понимаю, взвешенный анабиоз?
Пак нахмурил лоб.
— Этого слова я не знаю. И все же успокойся, тебя не подвесят. Крошечный Народ не питает любви к повешению.
— Ну, я полагаю, это некоторое утешение. Так как же мне доказать, что я белый маг?
— Ясно как, — ответил Пак. — Как только мы разчаруем тебя.
Род уставился на него.
— Это как это так? Разве я и так уже не достаточно разочарован?
Лицо эльфа расплылось в широкой усмешке.
— Нет! Нет! Разчаруем тебя! Удалим заклинание, что связывает тебя!
— А. — Род улегся со вздохом облегчения. Затем он рывком сел. — Освобождением меня? Это докажет, что я белый маг?
— Само по себе — нет, — сказал Пак. — Вопрос в том, где мы освободим тебя.
Он хлопнул в ладоши. Род услыхал шорох десятков бегущих ножек, подходящих к нему сзади; на его глаза была натянута повязка из темной ткани и завязана на затылке.
— Эй, — запротестовал он.
— Мир, — успокоил его Пак. — Мы только отнесем тебя к свободе.
Множество крошечных рук подняли Рода. Он покорился и расслабился, готовый насладиться путешествием.
Это был довольно приятный способ передвижения, в самом деле — вроде как на пружинящем матрасе с четырьмя колесами.
Ноги его задрались выше головы и скорость бегущих ног под ним замедлилась — они поднимались вверх по склону.
В лицо ему ударил влажный воздух; он услышал вздох бриза в листьях, сопровождаемый полным набором цикад, с совой и, возможно, кроншнепом, завершающим гармонию.
Тут его бесцеремонно уронили; повязку сорвали с его глаз.
— Эй, — запротестовал он. — Что я, по-вашему, мешок с картошкой?
Он слышал журчащий слева от него ручей.
— Теперь ты свободен, Род Гэллоуглас, — прошептал ему на ухо голос Пака. — Да будет с тобой Господь!
И
Род сел, разминая конечности, чтобы заставить их уразуметь, что они снова могут двигаться. Он огляделся.
Это была залитая светом луны лесная поляна со струящимся слева серебристым ручьем. Деревья выделялись стальными стволами и блестками листьев, а черные тени среди стволов… Одна из теней двинулась.
Она шагнула вперед — высокая фигура в темной монашеской рясе с капюшоном.
Фигура медленно двинулась к Роду, остановилась в трех метрах и откинула капюшон.
Дикие, спутанные волосы над длинным тонким лицом со впадинами под скулами и пещерными глазницами с двумя горящими угольями в глубине их. И все лицо дергалось, кривилось от злобы.
Голос был ровным и тонким — почти шипением.
— Ты, значит, так устал от жизни, что пришел в клетку вервольфа?
— Вервольф! — уставился на него Род.
Ну а почему бы и нет! Если основным исходным пунктом являлись эльфы…
Затем Род нахмурился.
— Клетку? — Он огляделся. — Мне это кажется похожим на лесные просторы.
— Вокруг этой рощи — магическая стена, — прошипел вервольф. — То тюрьма, созданная для меня Крошечным Народом, и они не кормят меня надлежащим образом.
— О? — Род оглядел вервольфа уголком глаза. — И чем же тебя надлежит кормить?
— Красным мясом, — осклабился вервольф, демонстрируя полный рот клыков. — Сырым красным мясом и кровью вместо вина.
По спине Рода пробежало что-то со множеством холодных ножек.
— Примирись со своим Богом, — сказал вервольф. — Ибо час твой настал.
На тыльной стороне его рук появился мех, а ногти его росли, изгибаясь. Лоб и щеки опушились шерстью. Нос, рот и подбородок срослись и вытянулись, заостряясь в морду. Уши его переместились на макушку и тоже заострились.
Он отшвырнул темный плащ; все его тело было покрыто серебристой шерстью, ноги стали задними лапами. Он упал на четвереньки. Кисти рук у него укоротились, предплечья удлинились; руки тоже стали лапами. Пробился хвост и вырос в длинный серебристый хвостище.
Серебристый волк припал к земле, зарычал, заурчал глубинами горла и прыгнул.
Род крутнулся в сторону, но волк сумел как раз достаточно изменить курс прямо в воздухе; его зубы разодрали Роду предплечье от локтя до запястья.
Волк приземлился и закружился с радостным воем. Он пригнулся, высунул язык, а затем снова прыгнул.
Род нырнул, упав на колено, но волк поправился прямо в полете и обрушился на него сверху. Его задние лапы царапали ему грудь; огромные челюсти нащупывали, как бы вцепиться ему в хребет.
Род с трудом поднялся, наклонился вперед и изо всех сил пихнул волка в брюхо. Волк полетел, но когти его разодрали Роду спину.