Чародей с гитарой
Шрифт:
– Отлично.
– Ну Талея, любка, может…
– Ступай-ка в свое седло, пустобрех неотесанный. Неужели ты и впрямь решил, что я подпущу тебя так близко?
– Талея, конфетка, ты совсем не поняла бедного Маджа.
– Напротив. – Она уселась в переднее седло и обратилась к Клотагорбу: – Вы можете ехать позади меня. Я доверяю вашим рукам, а в остальном нас разделит панцирь.
– Заверяю вас, моя дорогая, – с легким негодованием отозвался волшебник, – что мне и в голову…
– Ага, все вы так говорите. – Она вставила ноги в стремена. – Ну, садитесь же.
Пыхтя, Клотагорб попытался запрыгнуть
Когда все уселись, Талея легко натянула поводья. Как и подобает ее роду, продремавшая всю ночь и утро змеюга медленно пробудилась. Талея отпустила вожжи, и змея неторопливо тронулась с места.
С третьего сиденья, на котором расположилась Флорес Кинтера, донесся восторженный смех. Девушка явно наслаждалась необычным способом передвижения. Глянув через плечо, она одарила Джон-Тома ослепительной улыбкой.
– Что за удивительное путешествие! Que magnifico! [17] Можешь все видеть, и никто в тебя сзади не врежется. – Она повернулась вперед и двумя руками ухватилась за луку седла. – Н-но!
Флор с девичьей радостью ударила пятками по чешуйчатым бокам. Змея и не подумала обратить внимание на легкое прикосновение: она повиновалась вожжам, находившимся в руках Талеи.
17
Как здорово! (исп.)
– Вы наметили для нас особый путь? – спросила Талея у своего соседа по седлу.
– Мы едем прямо к Вертихвостке самой короткой дорогой, – отвечал Клотагорб. – Там кого-нибудь наймем.
– А как насчет того, чтобы связать плот?
– Немыслимо – его же потом придется тянуть против течения. Тогда дальше порогов Дуггакурры нам не пройти. Нет, придется нанять профессионалов, толковых мускулистых умельцев. А не взять ли нам чуть левее, дорогуша? Талея прикоснулась к вожжам, и змея послушно изменила направление.
– Так у нас уйдет на день больше, если я помню дорогу. Давненько не бывала в тех краях, не ездила к реке. Слишком уж много на этом юге всяких пакостных типов.
– Согласен, дорога окажется чуть длиннее, но зато она приведет нас к одной поляне посреди древней дубравы. На ней обитают стародавние силы. Там я намереваюсь рискнуть – это будет опасное волшебство. Лучше этой поляны места не найти, больше нам негде узнать природу зла, угрожающего Теплым землям. Но чтобы справиться, придется до предела напрячь мои скромные силы, а потому мне необходима вся та магическая поддержка, которую способна предоставить паутина Силы Земной. Она как бы заякорена в Рождественках, в Коал-цин-а-Мек, в Ринамундо и здесь – на Поляне Трианы.
– Я даже не слыхала об этих местах.
– Они разбросаны по всему свету, и сеть сходится в сердце земли. В ней переплетаются дела всех разумных существ, судьба каждой личности вплетена в свою собственную прядь. Стану я на один из четырех якорей судьбы и призову…
– Призовете? Но кого же вы собираетесь призвать?
Однако мысли Клотагорба уже уклонились в сторону.
– Поляна недалеко от реки, и мы сможем оставить возле нее нашу ездовую змею. Остальную часть пути придется проделать пешком.
– А почему мы не можем подъехать прямо к реке?
– Ты не понимаешь. – Она затылком ощущала на себе взгляд чародея. – И не поймешь, пока не увидишь, что будет. Этой тупой твари не хватит ума выдержать то, что нам предстоит увидеть. В панике она может погубить всех нас. Мы отпустим ее на свободу еще до Поляны.
Талея пожала плечами.
– Мне-то что. Как скажете, только ноги мои возражают. – И она слегка подстегнула змею.
Так миновало несколько дней. Поездка на юг складывалась приятно. Хищники боялись приближаться к огромной змее, и путешественники даже не выставляли караульщика на ночь.
Флорес Кинтера оказалась приятной спутницей, но любые попытки Джон-Тома к сближению отклоняла и, вызывая в нем явное недовольство, предпочитала радость удивительного путешествия его обществу.
– Я же мечтала всю жизнь об этом… С самого детства, – сказала она, усевшись рядом с Джон-Томом возле небольшого костра. Языки пламени плясали в ее ночных глазах, напоминая о кипении обсидиана в жерлах вулканов.
– Когда я была маленькой, Джон-Том, – лихорадочно говорила Флор, – я хотела быть мальчишкой, я хотела быть астронавтом, летать над полюсами вместе с Бэрдом, плавать в неисследованных просторах Тихого океана вместе с капитаном Куком. Я хотела стоять в рядах англичан под Ажинкуром, оказаться в Перу вместе с Писарро. Невзирая на пол этих особ, я хотела стать Амелией Эрхарт или Жанной Д’Арк.
– Да, пол не переменишь, – с сочувствием отозвался юноша. – Назад во времени тоже не переместишься, но астронавтом ты могла бы стать.
Она с грустью покачала головой.
– Одних амбиций для этого маловато, Джон-Том. Необходима наличность. Los cerebros. [18] Отваги у меня хватает, а вот остального… – Она поглядела на Джон-Тома и криво усмехнулась. – Есть и еще один недостаток – проклятое мое уродство, из-за которого я страдаю всю жизнь.
С неподдельным удивлением он поглядел на девушку, не зная, где может скрываться хотя бы крохотный недостаток.
18
Мозги (исп.)
– Не понимаю, Флор. Ты просто само великолепие…
– В этом и беда, Джон-Том. Я проклята красотой. Не пойми неправильно – я не рисуюсь и не хвастаю. Я долго привыкала к ней и пока притерпелась.
– У всякого свои трудности, – отозвался он без особого сочувствия.
Она поднялась и по-кошачьи заходила возле огня.
Талея неподалеку раздувала еще один костерок. Мадж мурлыкал скабрезную песенку про мыша из камыша, погнавшегося за птичкой-певичкой, но не добившегося ни шиша, развлекая в основном Пога. Удалившийся от всех Клотагорб размышлял, темнея холмиком в стороне от костра.