Чародей в ярости
Шрифт:
Род кивнул.
— Что-то сказанное, как мать матери, всегда обладает большей убедительностью для жены и матери.
— Полно, Род! Ты ведь, безусловно, не считаешь себя не способным убедить жену в правильности твоей точки зрения?
— В смысле, что она и слушать меня не станет. — Род кивнул. — Не станет. Если, конечно, я не буду действительно прав.
Было нетрудно определить границу, когда они к ней приблизились, так как там стоял патруль для напоминания об этом.
— Стой! — резко бросил сержант, а двое рядовых с треском опустили алебарды, преграждая путь.
Род натянул поводья, стараясь изо всех сил думать, как заморенный старый фермер — возмущенный и негодующий.
— Да, да, успокойтесь! Остановился я, остановился!
— Твое счастье, — пробурчал сержант и кивнул двум рядовым. — Обыскать. — Те кивнули и обошли телегу сзади, где начали шарить в капусте и мешках с отрубями.
— Эй! Эй! Что вы делаете! — закричал потрясенный Род. — Оставьте в покое мою капусту!
— Так приказано, старик. — Сержант, подбоченясь, встал рядом с ним. — Наш господин, герцог Альфар, требует обыскивать всякого, кто стремится войти в пределы Романова.
Потрясенный Род уставился на него во все глаза, и чувство это было не поддельным. Так значит Альфар сам себя повысил в должности!
— Герцог Альфар? Что еще за чушь? Здесь же правит герцог Иван!
— Измена! — прошипел один рядовой, и его алебарда так и вскинулась. Бойцовские инстинкты Рода побуждали броситься на этого юнца и схватить за горло, но он строго подавил их и сделал то, что сделал бы крестьянин: чуть съежился, но мужественно не отступил. Он заглянул парню в глаза и увидел там прямой, но отвлеченный взгляд, словно этот паренек был не совсем в себе, но о деле он радел очень даже рьяно.
Загипнотизирован до фанатизма.
Сержант усмехался, а в глубине глаз у него просматривался такой же опустошенный взгляд.
— Где ты был, старик? Зарылся в полях, уткнувшись башкой в землю? Иван разбит и посажен в тюрьму, а герцог Романова теперь Альфар!
— Нет, не может быть! — Но Род настороженно поглядел на мундир солдат.
Сержант увидел его взгляд и гортанно хохотнул.
— Да, то ливрея Альфара. — Он хмуро посмотрел мимо Рода. — Вы еще не закончили? Это же телега, а не фургон!
Род оглянулся посмотреть и в ужасе уставился на открывшуюся сцену.
— Да, закончили. — Солдаты выпрямились. — Здесь ничего нет, прапор.
— А вот и нет, — возмутился Род, — у меня еще осталось несколько клубней репы. Ужель ваши подсумки недостаточно велики, чтобы вместить всю?
— Не вякай, — проворчал сержант. — Велика ль важность, если ты потерял несколько кочанов капусты? У тебя еще много есть для продажи на рынке в Корасташеве.
— Зачем ты едешь на север? — потребовал ответа один из ратников, проворно обращавшийся с алебардой.
Род повернулся к нему, внезапно осознав опасность. Он посмотрел на солдата, и глаза его застекленели, когда видимый им мир стал немного меньше чем реальный, и мозг его открылся для восприятия сигналов. Что происходило на самом деле за маской лица солдата?
Он ощутил давление, словно кто-то нажимал ему пальцем на мозг. Род мысленно застыл, становясь абсолютно пассивным. Он почувствовал различие в окружающих его разумах, это походило на запах, словно каждый мозг испускал свой собственный аромат.
Но четверо из них одновременно думали одну и ту же думу: останавливать убегающих, чтобы сделать Альфара сильнее и могущественнее. Однако, кто-то въезжающий в герцогство сильно раздражал. Он не был угрозой, всего лишь еще одним потенциальным кадром, лишь еще одним мозгом, что поможет умножить славу Альфара.
Но пятый мозг был живым, бдительным и переполненным подозрением. На выходе у него возникла пробка из дюжины вопросов, которые требовалось задать. Под ними лежало подозрение, что незнакомец мог быть шпионом или того хуже убийцей. А в глубине его разума крутился водоворот неоглашенных мыслей, порождаемых смесью чувств: честолюбия, подозрительности, стыда, гнева, ненависти. Род старательно подавил содрогание и приложил все усилия к тому, чтобы думать, как фермер-крестьянин. Он был грубым, неграмотным селянином, трудившимся двенадцать часов в день на полях своего лорда и четыре часа в день на своем собственном — для выращивания урожая на продажу, который целиком умещался в одну тележку. Конечно, он старался изо всех сил извлечь за весь этот труд, как можно, больше денег — дополнительную сумму, которая уменьшит разницу между нищетой и достатком для него самого и его семьи при житье во время зимы. Чего там затеяли эти надменные ублюдки, пытаясь не пустить его на богатый рынок герцога Романова в Корасташеве! И с чего им вздумалось вести себя так высокомерно? Всего лишь оттого, что напялили на себя кожаные доспехи и держат алебарды! Особенно, когда всякому видно, что под зелено-коричневыми мундирами они были обыкновенными грязными крестьянами, вроде него самого, а, быть может, и того ниже. Вероятно, всего лишь крепостными и сыновьями крепостных.
Солдат нетерпеливо пошевелился.
— Говори, мужик! Зачем ты ехал...
— Да как зачем, продать мои отруби, капусту и репу, — ответил Род. — Думаешь я трясся весь день на лошади для удовольствия?
Караульный проигнорировал этот вопрос.
— Ты подданный графа Тюдора, — проворчал он, — почему не продаешь в Карнарвоне? Зачем ехать этот путь на север до самого Корасташева?
— Вовсе не «этот путь», — фыркнул Род. — Я живу всего в трех лигах, вон там. Он кивнул на дорогу позади него. — Корасташев для меня ближе. — Он сердито посмотрел на солдата, но дал заранее своему мозгу задержаться на мысли о ценах, которые он мог заломить в Корасташеве. Все знали, что бароны герцога Романова дрались между собой, и тем больший герцог дурак, раз позволяет им! А всякому крестьянину известно, когда армии воюют урожай вытаптывают. Нет, народ в Корасташеве, наверняка, заплатит за капусту намного больше, чем в мирном Карнарвоне графа Тюдора!
Лицо солдата расслабилось.
— Так значит сей жалкий старый чудак-жадюга! Отлично, мы знаем, как обращаться с жадными...
Род еле-еле сдержался от негодования. Старый?! Чудак — это ладно, но старый? Он перенаправил этот импульс на усиленное подозрением кипение про себя: кто такой этот еще не брившийся щенок, чтобы задавать ему вопросы? Да у него ж еще молоко на губах не обсохло!
Он с удовлетворением увидел, что юнец немного покраснел, но подозрения этого парня еще не совсем иссякли. Он окинул опытным глазом Векса.
— Откуда у бедного грязного фермера такой отличный конь?
Страх! Беспокойство! Единственное, в чем его, действительно, могли обвинить. Род попался. И сразу же вслед за этой эмоцией нахлынуло чувство стыда. Он взглянул на Векса.
— Да, десять лет назад моя жена была просто красавицей! Неудивительно, что сэр Эдвинг обратил на нее внимание...
Он снова повернулся к юнцу.
— Мне дал его сэр Эдвинг, сказав, что он уже слишком стар, чтобы носить на себе рыцаря в латах.
Подозрение в голове молодого солдата все еще оставалось, оно просто изменило направление. Юнец пытался найти в этой истории какой-то изъян.