Чародей в ярости
Шрифт:
Крестьяне с воем вынеслись из деревни, швыряя камни и размахивая вилами, но не в сторону Саймона и Рода. Мишенью им служил невысокий малый, который удирал со всех ног, ухитряясь оставаться на дюжину ярдов впереди толпы.
— Бей чародея! — кричали в толпе, — камнями его! Заколоть его! Пустить ему кровь! Сжечь его! Сжечь его! Сжечь его!
Пораженные Саймон и Род уставились друг на друга. Затем Саймон отрывисто бросил:
— Он не может быть из породы Альфара, иначе солдаты изрубили бы этих крестьян! Живо, Оуэн!
— Ты слышал его! — Род щелкнул кнутом над головой у Векса, поддерживая видимость. — Вперед!
Векс рванул галопом. Позади загремели тележные колеса.
Род резко затормозил, когда они миновали убегающего чародея. И Саймон крикнул:
— Забирайся парень! Ради собственной жизни!
Бегущий поднял удивленный взгляд, а затем прыгнул на телегу, в то время, как Саймон поднялся на ноги и выкрикнул голосом, прорвавшимся сквозь крики толпы.
— Я тоже владею магией! Теперь вы столкнулись лицом к лицу с двумя чародеями! Вы по-прежнему желаете зажечь дровишки?
Толпа застыла, призывы к насилию замерли у них на устах.
Саймон стоял, расслабившись, но с лицом, как из гранита. Он медленно обвел взглядом толпу, выделяя здесь и там отдельные лица. Но не сказал ни слова.
Наконец, вперед вышел невысокий толстяк, грозя Саймону дубинкой.
— Посторонись, малый! Убери телегу и лошадь! Мы ссорились с этим подлым чародеем, а не с тобой!
— Нет, — ответил Саймон. — Напротив, дело каждого чародея касается и всех остальных, ибо нас мало на свете.
— Каждого чародея? — негодующе проблеял толстяк. — И дело Альфара тоже тебя касается?
Слова его вызвали угрожающий ропот, становившийся все более сильным.
— Касается ли нас дело Альфара? — расширил глаза Саймон. — А почему бы ему нас не касаться?
Шум оборвался, когда толпа, замерев, уставилась на него. Затем люди начали обеспокоенно, и немного испуганно перешептываться. Одно дело единственный костлявый чародей, но двое вместе при поддержке Альфара...
Голос Саймона прорвался сквозь их шептание.
— Вам лучше разойтись сейчас по домам.
— О чем ты говоришь! — закричал толстяк. — Вернуться по домам? Нет! У нас есть тот, кого надо покарать! За кого ты себя принимаешь...
Голос его замолк под каменным взглядом Саймона. Толпа позади него смотрела во все глаза, а затем снова стала перешептываться. Род услышал обрывки фраз.
— Дурной глаз! Дурной глаз! — и приложил максимум усилий для понимания этой мысли, пристально глядя на толстяка, чуть сузив глаза и оскалив зубы в волчьей усмешке.
— Уходи, — посоветовал толстяку Саймон голосом, подобным финке.
Род едва верил произошедшей трансформации. Он мог бы поклясться, Саймон стал, по меньшей мере, на два дюйма выше и на четыре шире. Глаза его горели, лицо сделалось подвижным и трепещущим. Он так и излучал силу.
Запуганная толпа сбилась теснее, мрачно бормоча что-то. Саймон еще больше повысил голос.
— Мы показали вам, в чьих руках находится истинная сила в нашей стране, но ей незачем обращаться против вас. Ступайте теперь по домам. — А затем улыбнулся, и впечатление о нем, казалось, смягчилось — он показался более мягким и успокаивающим.
— Ступайте, — посоветовал он — и побыстрей.
Эта трансформация потрясла толпу. Ее эмоции дергались то в ту, то в другую сторону; она не знала то ли негодовать на Саймона, то ли быть благодарной ему. Мгновенье она стояла в неуверенности. Затем один крестьянин медленно повернулся, чтобы уйти. Другой последовал за ним. Ушел третий, а затем и четвертый. Потом уже вся толпа двинулась обратно к деревне.
Толстяк в шоке глянул на уходящих, а потом снова на Саймона.
— Возмездие еще придет! — закричал он. — Возмездие и костер для вас, ведьм!
Глаза Рода сузились в щелки, когда он напружинился, но Саймон успокаивающе положил ладонь ему на плечо и мягко посоветовал парню.
— Ступай, иначе и впрямь будет возмездие, и я пальцем не пошевельну, чтобы помешать ему.
Толстячок с внезапным ужасом взглянул на Рода, затем стремительно повернулся и поспешил следом за расходящимися селянами.
Род, Саймон и незнакомец глядели ему вслед, застыв в немой сцене, пока он не исчез среди строений. Когда он скрылся из вида, Саймон испустил долгий вздох и весь обмяк.
— Еще бы, — согласился Род. — Ты часто такое проделываешь?
— Нет, — рухнул на сиденье Саймон. — Никогда в жизни.
— Значит у тебя чертовски большой талант. — Про себя же Род сильно подозревал, что Саймон был чуточку проецируемым телепатом, но не сознавал этого.
Даже при волнении от столкновения с толпой впервые в жизни, Саймон не забыл про беглеца. Он обернулся глядя, в кузов телеги.
— Ты цел, приятель?
— Да, — прохрипел незнакомец. — Спасибо вам, люди добрые. Если бы не вы, от меня бы остался окровавленный кусок мяса. До сих пор дрожу при мысли о них! Благодарю вас от всей души. Буду молить о вашем благоденствии все звезды небесные! Буду...
— Ты будешь жить, — не смог подавить усмешки Род. — И мы этому рады. Но если ты чародей, то почему ты просто не исчез? — Тут его осенила неожиданная мысль, и он повернулся к Саймону. — А чародей ли он?
— Да, — кивнул глядя на незнакомца Саймон. — Есть ощущение, уже дважды бывшее у меня, когда я встречал другого чародея и слышал его мысли, — ощущение пребывания в увеличенном разуме, в большем пространстве души.
Род знал это ощущение, и сам с ним встречался. При разной форме и силе, оно было одной из крупных выгод пребывания в браке с другим эспером и проклятьем самому быть эспером, когда находишься около другого телепата, который не нравится. Какое-то время назад он решил, что дело тут в мысленной, но контролируемой обратной связи. Она должна быть контролируемой, иначе разнесла бы на части оба мозга. Прирожденная ведьма, думал он, должна еще в детстве создать себе некий заслон восприятиям, своего рода блокировочный механизм, переводящий мысленную энергию на комфортный уровень.