Чародей в ярости
Шрифт:
— Он чародей, — снова подтвердил Саймон. — Почему же ты не исчез, любезный?
— Да потому, что не мог, — извиняюще улыбнулся незнакомец, разводя руками и чуть склоня голову набок. — Что я вам могу сказать? Я очень неважный чародей, умеющий лишь слышать мысли других, да и то только, когда те неподалеку от меня. И даже тогда я слышу их нечетко.
— Я тоже, — улыбнулся Саймон печально. — Я слышу лишь находящихся в том же доме, что и я.
— А я только, когда они в нескольких ярдах, — кивнул незнакомец. — Иногда мне приходило в голову, невольно кое-что из мыслей других, что такой-то влюблен в такую-то, или что тот желает другому смерти. И время от времени у меня срывалось с языка неосторожное слово. А тот, с кем я говорил, в ужасе глядел на меня и восклицал: «Как ты мог узнать об этом? От меня никто этого не слышал, я никому о том не говорил!»
— И поэтому они догадались, кто ты такой, — кивнул Род.
— Это стоило мне некоторых друзей, какие у меня были с самых ранних лет. И все же я не нажил никаких врагов, ибо, как я сказал, чародей я самый бессильный. Все, слава богу, узнали, что я никому не желал зла.
Этому Род мог поверить. Незнакомец был человеком невысоким, с покатыми плечами и впалой грудью, с вялым небольшим брюшком. Цвет его волос походил на серовато-коричневый. У него были большие, светлые глаза, курносый нос и вечно виноватый вид. Ему могло быть ненамного больше тридцати, но щеки у него уже начинали обвисать. Через лет пять они у него станут совсем бульдожьими.
Вечный неудачник, решил Род, бедолага, который намеренно никогда не причинит вреда, но всегда будет неловок и физически, и светски.
— Никому не хотелось, чтобы ты мозолил им глаза, да? Но они не возражали и против твоего присутствия.
— Да, — подтвердил с грустной улыбкой незнакомец.
— Я знаю, как такое бывает, — вздохнул Саймон. — В моей деревне тоже был такой паренек.
— Так всегда бывает, — сказал Род. — Такой порядок выполняет необходимую социальную функцию. Всем нужен кто-то, чье имя они не могут запомнить.
— Хорошо сказано, — улыбнулся Саймон. — И ты задел мою совесть. Как тебя зовут, любезный?
— Фларан, — ответил с той же улыбкой незнакомец.
— Фларан, — задумчиво повторил Саймон. — Скажи, Фларан, когда начал подниматься к власти колдун Альфар, твои односельчане ожидали, что ты будешь приветствовать его.
Улыбка Фларана стала теплее.
— Ты и сам испытал это, не так ли? — И когда Саймон кивнул, тихо рассмеялся. — Ты говорил подробно о таком, чего я видел сам. Да все мои соседи так и думали, если я наделен подобной силой, то должен кричать, что Альфар — самая большая надежда, которую когда-либо видело наше герцогство. И все же я не кричал. Воистину, я сказал, что не доверяю этому человеку.
Саймон кивнул.
— А они подумали, что ты лжешь.
— Подумали, — согласился Фларан. — И тут же, мои старые друзья и, соседи перестали мне доверять. По мере того, как росли власть и слава Альфара, они все больше и больше сомневались во мне.
— Но ты ведь для них свой, — нахмурился Саймон. — Как ни крути, их рода племени. Вот уж никогда не подумал бы, что они будут травить тебя и закидывать камнями.
— Я тоже надеялся. И сейчас сомневаюсь, что они стали бы. Но через нашу деревню потянулись люди, толкающие перед собой ручные тележки и несущие на плечах узлы. Хоть и невелики у нас запасы еды и эля, мы предлагали им остановиться, передохнуть. «Нет, — отвечали они, — армии колдуна двинулись в поход, и мы бежим от них. Мы не смеем задерживаться, а то они погубят и вашу деревню». Потом они повернули и направились на юг.
Род и Саймон обменялись быстрыми взглядами. Саймон подтверждающе кивнул. Род понял: Саймон был одним из тех, кто проходил через эту деревню и не остановился.
— А тот шарик с длинным языком? — снова повернулся к Фларану Саймон. — Он из твоих односельчан или из чужих?
— Из чужих, — ответил Фларан, — он явился к нам в деревню, призывая гибель на головы всех, кто наделен какими-то силами. Никому нельзя доверять, твердил он, так как все ведовское племя должно ненавидеть обыкновенных людей, и потому все должны бороться с ним. Любая ведьма и любой чародей должны быть слугами Альфара.
— В самом деле? — полыхнул глазами Саймон. — Может, мне не надо было отправлять его обратно в деревню.
— Нет, друг. Ты утвердил бы моих соседей в их ненависти. Но все равно, он натравил на меня моих односельчан. Хотя новости с севера столь насторожили их, что их не понадобилось особо натравливать. Я зашел в трактир выпить пинту эля, но когда оказался поблизости от хозяина, то услышал его мысли, его ярость и недоверие, его тайный страх, что толстячок-незнакомец может быть прав, что, возможно, все ведовское племя следует побить камнями. Тут я выронил кувшинчик и бросился бежать.
— А они, конечно, все ринулись за тобой. — Род понял, что сработал стадный инстинкт.
— Именно так, — содрогнулся Фларан. — Это случилось час назад. Я укрывался и прятался, а потом бежал. Наконец, они обнаружили меня, и я не мог больше спастись. Я побежал к дороге, но устал и с трудом заставлял себя двигать ногами. Хвала небесам, что тут по большаку подъехали вы, а не то б из меня сделали отбивную!
Саймон похлопал Фларана по плечу.
— Смелее друг, эта кровожадность спадет, как спадала прежде. Народ то и дело затевает охоту на ведьм, но она проходит. Пройдет и нынешняя.
Фларан сумел кое-как улыбнуться, но слова Саймона его, похоже, не убедили.
Рода они тоже не убедили — все это дело выглядело чересчур умышленным. Это было заранее спланированное создание настроений, и существовала специально организованная группа, чтобы этим заниматься. Но зачем Альфару вызывать антиэсперские настроения?
Ответ осенил его, словно вспышка: Альфар организует охоту на ведьм для ликвидации конкурентов. В конце концов, единственная сила в герцогстве, способная противостоять ему, — это не примкнувшие к нему ведьмы. Оставленные в покое на долгий срок, они вполне могли собраться для самозащиты вместе, как поступили сейчас Саймон и Фларан. Если они сколотят крупный отряд беглых ведьм и чародеев, то составят силу, способную и впрямь скинуть его с кресла. А какой может быть лучший способ ликвидировать независимых, чем испытанная временем охота на ведьм?
Если посмотреть на происходящее под таким углом, все приобретало блестящий смысл — неприсоединившиеся эсперы будут, скорее всего, против него; они будут наиболее чувствительны к его разновидности гипнотической тирании.
— Скажите-ка, кто-нибудь из вас чувствовал когда-либо, как один из людей Альфара пытается захватить власть над вашим разумом?
Оба подняли взгляд, пораженные его словами. А затем Саймон серьезно кивнул.
— Да. Это было... — он содрогнулся, — ...премерзостно, друг Оуэн.