Чародей
Шрифт:
Наг изолировал Нефера. Мальчик стал узником в собственном дворце. Когда придет время, он окажется один в окружении врагов. Таита искал средства защитить его. Он вновь обдумал бегство из Египта: склонить Нефера бежать через пустыню под защиту иностранной власти, пока он не постарел и достаточно силен, чтобы затем вернуться и заявить о своем неотъемлемом праве. Однако Таита был уверен, что Наг не только закрыл дверь в царские покои, но и перекрыл все пути бегства из Фив и Египта.
Здесь не было легкого решения, и через час глубоких раздумий Таита поднялся на ноги. Стражники у двери в палату совета отступили перед ним в сторону, и Таита прошел по проходу и занял свое привычное место на передней скамье.
Нефер восседал на возвышении около регента. На нем была легкая корона хеджет Верхнего Египта, и он выглядел бледным и изможденным. Таита почувствовал вспыхнувшее беспокойство из-за того, стал ли уже он жертвой медленного яда, но не смог обнаружить вокруг мальчика смертельную ауру. Он сосредоточился, посылая ему поток силы и храбрости, но Нефер холодно и обвиняюще посмотрел на него, наказывая за отсутствие на церемонии царского пробуждения.
Таита перенес внимание на дела совета. Рассматривали последние сообщения с северного фронта, где царь Апепи вновь захватил Абнуб после осады, продолжавшейся три предыдущих года. Этот несчастный город переходил из рук в руки восемь раз, начиная с первого гиксосского вторжения в царствование фараона Мамоса, отца Тамоса.
Если бы фараона Тамоса не сразила гиксосская стрела, его смелая стратегия, возможно, предотвратила бы это трагическое поражение. Вместо того чтобы теперь поневоле заниматься подготовкой к отражению нового гиксосского удара на Фивы, войска Египта могли бы обрушиться на вражескую столицу Аварис.
Таита обнаружил, что в совете нет единства ни по какому вопросу этого кризиса. Все стремились найти виновного в недавнем поражении, когда любому дураку было ясно, что главная причина – безвременная смерть фараона. Он оставил свое войско без головы и сердца. Апепи немедленно воспользовался преимуществом.
Слушая их препирательства, Таита сильнее, чем когда-либо, почувствовал, что эта война – гнойный нарыв на теле Египта. Он в досаде поднялся и тихо покинул палату совета. Здесь он уже ничего не мог сделать – они все еще пререкались, кого назначить командующим северными войсками вместо усопшего фараона Тамоса.
– Теперь, когда он мертв, среди военачальников нет никого, кто мог бы сравниться с Апепи, ни Асмор, ни Терон, ни сам Наг, – пробормотал Таита, направляясь прочь. – Страна и наши войска обескровлены за шестьдесят лет войны. Нам нужно время, чтобы восстановить нашу силу и чтобы из наших рядов появился великий военный вождь. – Он подумал о Нефере, но пройдут годы, прежде чем парень сможет принять эту роль, которую, как узнал Таита после изучения Лабиринтов Амона Ра, уготовила ему судьба.
Мне необходимо выиграть для него это время и уберечь его, пока он не будет готов.
Он отправился в женскую часть дворца. Поскольку он был евнухом, то мог пройти через ворота, закрытые для других мужчин. Прошло три дня с тех пор, как принцессы узнали, что скоро должны стать невестами, и Таита понимал, что ему следует посетить их до того. Они наверняка смущены и обеспокоены и очень нуждаются в его совете и утешении.
Мерикара первая увидела его, когда он вступил во внутренний двор. Она вскочила с того места, где жрица Исиды учила ее с таблицей для письма и щеточкой, и на длинных ногах подлетела к нему, локоны подпрыгивали у нее на плечах. Она обхватила его за талию и крепко прижалась.
– О Таита, где ты был? Я искала тебя все эти дни.
Когда принцесса взглянула на него, Таита увидел, что она недавно плакала: глаза у нее были красные, с темными тенями под ними. Теперь она начала всхлипывать снова, и ее плечи затряслись от рыданий. Таита обнял ее и держал, пока она немного не успокоилась.
– Что случилось, моя маленькая обезьянка? Отчего ты так несчастна?
– Господин Наг собирается забрать меня в тайное место и делать со мной ужасные вещи. Он собирается вставить в меня что-то огромное и острое, оно причинит мне боль, и потечет кровь.
– Кто сказал тебе это? – Таита с трудом сдерживал гнев.
– Магара и Саак. – Мерикара рыдала. – О Таита, разве ты не можешь запретить ему делать это со мной? Пожалуйста, о, пожалуйста.
Таите следовало догадаться, что именно две нубийские девушки-рабыни перепугали принцессу. Обычно они рассказывали про африканских духов и упырей, но сейчас у них появилось кое-что новое, чтобы мучить подопечную. Таита мрачно поклялся наказать обеих потаскушек и принялся успокаивать страхи принцессы. Потребовался весь его такт и мягкость, поскольку Мерикара была сильно напугана.
Он повел ее в беседку в тихом углу сада, сел, и она взобралась ему на колени и прижалась щекой к его груди.
Разумеется, ее страхи не имели под собой оснований. Даже после свадьбы было бы против природы, закона и традиций, чтобы Наг взял ее на брачное ложе прежде, чем Мерикара увидит свою первую красную луну, а это должно было произойти лишь через несколько лет. Наконец ему удалось успокоить девочку, и он повел ее в царские конюшни, чтобы полюбоваться жеребенком, родившимся этим утром, и погладить его.
Когда она снова разулыбалась и принялась болтать, Таита отвел ее обратно на женскую половину дворца и, чтобы развлечь, показал несколько маленьких чудес. Кувшин нильской воды, опустив в него палец, он превратил в восхитительный шербет, и они выпили его вместе. Затем он подбросил в воздух камешек, и тот превратился в живую канарейку, которая полетела к верхним веткам смоковницы. Там она стала скакать и петь, а девочка внизу прыгала и визжала от восторга.
Он оставил принцессу, пошел искать двух девушек-рабынь, Магару и Саак, и устроил им на словах такой разнос, что скоро они вцепились друг в друга и страдальчески выли. Он знал, что Магара всегда была заводилой в любых подобных проделках, поэтому достал из ее уха живого скорпиона и держал его в паре сантиметров от ее лица. Это довело ее до такого пароксизма страха, что она обмочилась и по ногам потекли маленькие струйки.
Довольный, он пошел искать Гесерет. Как он и ожидал, принцесса сидела на берегу реки со своей лирой. Она взглянула на него с грустной улыбкой, но продолжала играть. Таита сел подле нее, на травянистый берег под нависающими ветвями ивы. Мелодия, которую играла Гесерет, была любимой мелодией ее бабушки. Таита сам научил ее. И вот она запела:
– Мое сердце трепещет подобно раненой перепелке, когда я вижу лицо моего возлюбленного. Мои щеки пылают подобно рассветному небу в свете его улыбки.