Чародейка. Власть в наследство.
Шрифт:
— Подожди… пожалуйста.
— Тебе нравится лежать на полу? — удивленно спросила Къяра.
— Нет, — замотала головой Инга, — но я хочу спросить тебя… А когда ты встанешь, я не осмелюсь.
— Почему?
— Ты сейчас встанешь и опять превратишься в строгую Владетельницу.
— Обещаю, я дам тебе время спросить меня все, что ты хочешь, и не буду строга. Давай встанем. Сидя в креслах говорить намного приятнее, чем на полу, поверь мне.
— Хорошо, — Инга разжала руки, и они поднялись с пола.
— Пойдем, поговорим, — Къяра прошла в маленький кабинет
— Располагайся, — Къяра кивнула головой на кресла и опустилась в одно из них.
Инга села рядом.
— Спрашивай, что хотела, — Къяра выжидательно взглянула на Ингу, но та молчала.
— Испугалась что ли? Поверь, сидя в кресле, я не страшнее чем на полу.
— Тебя действительно наказывали?
— Сестренка, магов иначе не учат… К тому же сам процесс овладения энергетикой любой сферы похлеще любого наказания будет. Да и вся магия это постоянная боль и напряжение всех сил. Маги просто привыкают к ней и со временем начинают ощущать совсем по-другому. Однако если у меня есть выбор сделать что-то с помощью магии или обычным способом, я предпочту магию не использовать.
— Почему?
— А ты как предпочтешь картошку в горячие угли закапывать — голыми руками или с помощью палки?
— Я не знаю, — растерянно протянула Инга, — А как ее закапывают и зачем?
— Даже так? Ну ты даешь, сестренка… Ты угли видела?
— Не видела, но знаю, что это обгоревшие куски дерева. А картошку я ела, она мягкая или еще кусочками бывает… Как ее можно в обгоревшие деревяшки закапывать и самое главное зачем?
— Ладно, я покажу тебе, вот поедем в Треол, и покажу… А смысл примера был, что предпочтительнее что-то сделать пусть и медленнее, и не столь удобно, зато для себя безболезненней. Я думаю, руки обжигать без особой нужды никто не полезет. Можно, но не хочется. Так и с магией.
— Понятно. А ты часто магию используешь?
— Когда как. Когда у киритов жила, совсем старалась не использовать. Они ее боятся и не любят.
— А кириты это кто?
— Воинственный народ. Мощные под два метра ростом в основном рыжеволосые бородатые богатыри. Жестокие, суровые, не знающие ни жалости, ни изысканных манер, мало уделяющие внимания даже опрятности, не признающие никакой власти кроме силы. Однако честные, преданные и не умеющие лукавить.
— Ты жила с этим отребьем?
— Не смей называть их так. Это мой предел… и мой народ. Они конечно своеобразны, но в них много хорошего. Мы научились жить вместе. Они почитать мою власть, а я уважать их устои.
— И как ты добилась этого? Магией?
— Нет. Магию я не использовала. Силой, сестренка. Они признают только ее.
— Силой? Как ты без магии могла справиться с двухметровыми богатырями?
— Я воин, Инга. И хороший воин. В поединке я могу справится с любым богатырем, какого бы он роста не был.
— И как ты стала им?
— Меня этому тоже учили, хотя и теперь, чтобы не потерять навыки мне приходится ежедневно тренироваться. Кстати, сестренка, теперь тебе придется тоже заниматься со мной по утрам. Отец хочет, чтоб я взяла тебя с собою вначале в Треол, а после и дальше ты бы везде меня сопровождала. А ты ведь наверное и на лошади никогда не сидела…
— Не сидела, — подтвердила Инга.
— Поэтому хочешь ты или нет, а тебе придется заниматься как физической подготовкой, так и этикетом, чтобы и в седле более-менее научиться держаться, и многочасовые переходы выдерживать, а так же собрания, аудиенции, проверки и торжественные приемы.
— Я не смогу, — испуганно прошептала Инга.
— Сможешь, никуда не денешься. Пару раз плетью отхлещу, и сможешь все.
— Ты хочешь бить меня плетью? — голубые глаза Инги сделались огромными, и в них явно читался откровенный страх.
— Я не хочу и с удовольствием не буду, это видимо хочешь ты, раз говоришь такие слова.
— Как я этого могу хотеть? Какие такие слова я тебе сказала? — Инга непонимающе подняла брови.
— "Не смогу", — это же ты сказала? Так вот, слова типа: не могу, не хочу и не буду, я не воспринимаю и буду за них жестоко наказывать. Не хочешь, чтоб наказывала, не говори их и выполняй то, что требую.
— А если я никогда не сидела в седле, как, например, я смогу выполнить это?
— Я научу как.
— Но если я физически не смогу выполнить что-то?
— Это тебе лишь кажется, что не можешь… и с помощью наказания я смогу тебя заставить в этом убедиться. Поэтому если не хочешь, чтобы я наказывала, будешь стараться выполнять все. Не будешь, значит, хочешь, чтоб наказала. Понятно?
— Ты не заставишь. Если изобьешь, делать вообще ничего не буду.
— Это тебе так только кажется, малышка, — рассмеялась Къяра, — и только потому, что тебя никто не наказывал. Если ты будешь знать, что я не прекращу наказание, пока ты не начнешь выполнять мои требования, ты ползком поползешь их выполнять.
— Не поползу!
Къяра перестала смеяться и очень жестко спросила:
— Хочешь проверить? Тебе показалось мало сегодняшнего урока? Уже отошла от него?
— Ты злая и бессердечная!
— Ой, малышка, если бы ты только знала насколько ты права, ты бы не говорила этого… Я знаю, что это правда, однако слышать эти слова мне оооочень не нравится, — Къяра нахмурилась.
— Накажешь? — испуганно сжалась в кресле Инга.
— На первый раз нет. Но сейчас ты встанешь с кресла, подойдешь ко мне, заведешь руки за голову, и дальше мы будем разговаривать так. И храни тебя небо еще раз прогневать меня.
Инга скривила губы, но встала перед Къярой так, как она потребовала.
— Умница, — похвалила ее Къяра, — а теперь я хочу, чтобы ты ответила мне на тот вопрос, который я задала вначале: плакала отчего?
Инга потупила взгляд и молчала. Къяра повела рукой и в руке у нее появилась плеть.
— Малышка, — ласково произнесла она, — твое молчание я воспринимаю как отказ отвечать на мой вопрос, а отказов я не терплю. Если в течении трех минут ты не начнешь отвечать, тебе придется раздеться и лечь на лавку, если ты не хочешь дальше ходить в разодранном платье перед всем двором.