Чароплет

Чарлтон Блейк

Тайфон показал подбородком на изогнувшуюся подковой дамбу и подался вперед.

— Тебе первому из всех людей на этом континенте предстоит узнать правду: божества — всего лишь разумные конструкты, созданные людьми. Возможно, тебя это разочарует, но истина в том, что это вы создали нас, а не наоборот.

Никодимус встретился взглядом с демоном.

— Действительно, ересь. Какую религию ни возьми, все учат, что боги — воплощение Создателя и что божественная раса была создана первой.

— Человечество забыло истину во время Исхода через океан, — улыбнулся Тайфон.

— Не понимаю только, какое отношение это имеет к Франческе и даже к Разобщению.

Тайфон откинулся на спинку трона.

— Лос не ополчался на человечество. Лос создал метазаклятье, избавляющее язык о ошибок.

— И теперь ты делаешь то же самое с праязыком, вызывая тихое увядание.

— Мои метазаклятья действуют лишь на праязык, тогда как Лосовы метазаклятья предотвращают ошибки любого рода.

Никодимус заморгал.

— Жизнь — это бесконечно самоутверждающийся язык, — разъяснил демон, простирая к нему указующий перст. — Живые существа вроде тебя созданы из пратекста, но все они смертны и постоянно соперничают друг с другом. Смерть и убийства — непременная составляющая постоянно обновляющейся жизни. Праязык изначально хаотичен. Чтобы порождать оригинальность, праязыку требуется смерть, которая исполняет роль выбраковщика, упорядочивает его хаос. Серьезная ошибка в праязыке вызывает болезнь. Ошибка, дающая преимущество, позволяет своему тексту уничтожать другие тексты. Смерть обеспечивает перемены, развитие. Ты создан из смертного текста.

— Мы же, — показал Тайфон на себя, — божества и демоны, из праязыка не состоим. Мы созданы на нехаотичных по сути своей языках. Наш язык — самодостаточный. Оригинальность в нашем языке обеспечивает созидающий нас разум. И поскольку ошибка в нашем случае не порождает развития, нам не нужна смерть как арбитр. Религиозные догмы нашего древнего континента утверждали, что Создатель сотворил человека, а человек создал божество. Божества были слугами империи.

Тайфон воздел белоснежный палец.

— Лос взбунтовался против почитания человечества как священной расы. Он заявил, что Создателя нет, а значит, божества не обязаны служить человеку. Он хотел населить новый мир самодостаточными, бессмертными языками.

Никодимус откашлялся.

— Выходит, Разобщение — попытка покончить со смертью?

— Именно, — улыбнулся демон. — Заменив праязык на самодостаточный, Разобщение ознаменует начало бесконечного золотого века.

— Для всех, кроме живых.

— А-а-а, и вот здесь-то на сцену выходят твой кузен и твоя возлюбленная. — Бледные губы Тайфона еще шире растянулись в улыбке. — Изначально Лос намеревался искоренить праязык. Десять лет назад я преследовал те же цели. Создаваемый мною сказочный дракон должен был перелететь через океан и возродить Лоса к жизни. Однако Фелрус уничтожил этого дракона, и, сразив с твоей помощью Фелруса, я бежал в саванну в теле Дейдре. Встретившись со Скитальцем и узнав в нем потомка императорского рода — хоть и увечного, — я воспользовался арахестским изумрудом и частично превратил его в дракона, способного, перелетев океан, посеять Разобщение.

Никодимус сжал кулаки, вспомнив, как чуть не прикончил кузена.

— Он тебе противился.

— Это меня не смущало, — пожал плечами демон. — А вот его какография мне действительно мешала. Я наполовину истощил изумруд, и все равно до создания дееспособного дракона было далеко — мне требовалось подзарядить изумруд, то есть коснуться им тебя. Но я догадывался, что именно этого ты всеми силами будешь избегать. А значит, тебя нужно привлечь на свою сторону.

Никодимус сглотнул.

— И тогда с помощью оставшейся энергии изумруда ты создал из призрака Франческу, вдохнув в нее пратекст, чтобы я принял ее за человека? И она меня соблазнила?

— Франческа была создана не для соблазнения, а для любви.

— Чтобы я в нее влюбился? И она уговорила меня помочь тебе завершить Саванного Скитальца? Или второго дракона?

— Ах да, второй дракон, — вздохнул демон. — Прежде чем удовлетворить твое любопытство, я должен признаться: после того, как ты помог мне спастись от Фелруса, я осознал, что Разобщение не обязательно должно привести к войне. Смерть — это бич смертных, и если цель Разобщения — положить ей конец, может статься, люди будут только за.

Откуда-то сверху донеслись крики. Тайфон, обернувшись, показал на две сходящиеся в небе воздушные флотилии.

— Авильское восстание началось. Сын мой, ты должен уяснить, что драконы представляют собой гибрид праязыка с магическим. Они не конечны, они хранят в себе множество возможностей. Так что же мешает сотворить дракона, который сблизит людей с демонами? Я задался целью написать именно такого, способного породить гибридную расу. Дракона, который начнет Разобщение на этом континенте. — Демон помолчал. — Разумеется, мне требовался ум, обладающий феноменальным знанием человеческого тела, разбиравшийся в болезнях и в смерти.

Никодимус наморщил лоб, вспоминая предостережение Франчески: Тайфон будет чернить ее, обвиняя в предательстве. Однако доводы демона звучали убедительно.

— Франческа, как целитель, должна была повлиять на меня, чтобы я помог завершить этого второго дракона? — высказал догадку Никодимус.

— Нет, на тебя влиять не требуется, — усмехнулся демон. — Второго дракона ты уже создал.

Сердце Никодимуса словно сжала холодная рука.

— Как? Франческа коснулась меня изумрудом, пока я спал, а потом отнесла камень тебе?

Тайфон покачал головой.

— Зачем же так усложнять? Целительница в качестве промежуточного звена оказалась мне без надобности. Вот. — Легким движением запястья демон метнул что-то Никодимусу. — Азы моего языка.

Никодимус стоял не шевелясь. Ничего не происходило. А потом он вдруг понял, о каком промежуточном звене говорил демон, когда перед его обновленным взором во всей красе предстали оба.

Только что они с Тайфоном были одни. Теперь же рядом с демоном возвышался отливающий ярко-рубиновым переплет из предложений, составляющих длинные кости и мускулы. Чем глубже Никодимус постигал новый язык, тем быстрее кости и мышцы одевались плотью, разрастаясь в огромное тело — тело Джеймса Берра.