Чарусские лесорубы

Савин Виктор Афанасьевич

— Что скажете, товарищ Кукаркин? — спросил Борис Лаврович, предлагая рабочему место на мягком диване.

Положив цепь на пол возле двери, Кукаркин рассказал о плохой работе электрических пил, о разговоре с Чибисовым, о кровной обиде, нанесенной ему начальником лесопункта.

Зырянов взял телефонную трубку, попросил телефонистку вызвать ему Чибисова и сказал Кукаркину:

— Сейчас все уладим, Кирьян Корнеевич.

Вскоре начальник лесопункта отозвался.

— У меня тут сидит пилоправ Кукаркин, — начал замполит.

— Как

он попал туда? Только что был у меня. Возомнил себя инженером и хочет заводских конструкторов заткнуть за пояс.

— Ну, это еще вопрос, кто много мнит о себе! Кукаркин-то, я думаю, понимает толк в пилах. Так вот, я тебя прошу дать разрешение Кукаркину переделать пильную цепь по-своему.

— Такого разрешения не дам.

— А я предлагаю.

— А я не подчиняюсь, это не партийный вопрос, не политический, а хозяйственный, а по хозяйственной линии мне может предлагать только сам директор леспромхоза.

— Эх, Чибисов, Чибисов! Ты, видать, грамотный и закоренелый бюрократ.

— Вы не кидайтесь острыми словечками, товарищ замполит! Насчет «бюрократа» мы поговорим с вами где следует.

— Хорошо, согласен, товарищ Чибисов… Попрошу прибыть сюда в Чарус ровно к семи часам.

— А что будет сегодня в Чарусе?

— Будет заседать партийное бюро. Поедет ваш парторг Березин, так вот вместе с ним и приезжайте.

— А мне зачем? — осекшимся голосом спросил Чибисов.

— Послушаем, как осваиваются электрические пилы и как вы руководите рабочими.

— Но, товарищ Зырянов…

— Никаких «но», будьте аккуратны, приезжайте к семи.

И повесил трубку, потом сказал:

— Унывать не будем, товарищ Кукаркин. Отправляйтесь к себе в Новинку и переделывайте цепь. Я договорюсь с директором леспромхоза, а в случае чего — вину разделим пополам. Согласны?

— Согласен. Я сам заплачу за пильную цепь, сколько она стоит, если испорчу. Дело-то не в деньгах, деньги дело маленькое, дело в людях, которые работают электропилами.

— Ну, действуйте, Кирьян Корнеевич.

20

Вечером после работы Ермаков принес из чулана обрывки пильных цепей от своей старой бензомоторной пилы, ящик с инструментом и разложил все это на столе.

— Что ты хочешь делать? — спросила мать из-за прялки, суча сухими морщинистыми пальцами веретешко, откинутое в сторону.

— Хочу, мама, испробовать эти цепи на электрической пиле.

— Ты же говорил, что они не годятся?

— Они по длине не годятся, а так должны подойти. Из двух этих цепей сделаю три. Эти цепи на бензомоторке шли хорошо, так, может, пойдут и на электропиле. Испробую. Попытка не пытка.

— Испробуй, сынок, испробуй. Может, избавишь себя от муки. А то вон до чего себя довел, смотреть жалко. Уехать бы уж лучше на Моховое!

— Ничего, мама, приспособимся. И на бензиновой пиле сначала у меня дело не клеилось, а потом пошло, да еще

как пошло!

— Дай-то бог, сынок!

— Бог ничего не даст, если сами не будем делать.

С переборкой и налаживанием цепей Сергей провозился чуть ли не до утра. Закончив работу, кинул на пол свой полушубок: жаль было мять постель, на которую мать всегда затрачивает много труда, взбивая перину, расстилая простыни, покрывало, накидочки.

Утром, еще не успело взойти солнце, он уже шагал на Новинку. Грязная лесная дорога пестрела листьями рябин, березок и осин. На опавших листьях и пожухлых травах искрился серебристый иней. Когда Сергей подходил к Новинке, солнце поднялось над верхушками дальних деревьев. Нежные теплые лучи пригревали спину, бугорки-пригорочки. Иней превратился в росу, а роса — в волнистый парок, стелющийся по земле.

В пилоправной мастерской было полно народа. Люди толпились поодаль от наждачного станка, на котором работал Кукаркин. Тут же в сторонке находились начальник лесопункта Чибисов и парторг Березин. Стоявшие ближе к станку рабочие передавали назад шепотком:

— Почем зря стачивает зубья у пильной цепи!

— Цепь-то беззубой останется — какая на ней работа?

— Дурит Кукаркин, перестарался. Исправляет ошибку конструкторов на другой бок.

Увлеченный работой, пилоправ не замечал людей. Он знал только, что в мастерскую пришли поинтересоваться его работой руководители лесопункта, которым, говорят, вчера досталось в Чарусе, но потом и про них забыл. Все его мысли были сосредоточены на том, какой зуб спилить, какой оставить, соблюсти последовательность расположения режущих и скалывающих зубьев. Он начал свою работу еще в темноте, при яркой электрической лампе, теперь ему светили и лампа, и солнце, но до его сознания это не доходило.

Окончив работу, он обвел взглядом мастерскую, увидел много людей и сказал сердито:

— Чего вы тут столпились? Эка невидаль! Айдате отсюда, забирайте, кому что надо, и отчаливайте! Подумаешь, цирк какой нашли.

Парни и девушки кинулись к своим инструментам. Скоро в мастерской остались только Ермаков со своими, собранными из старья пильными цепями, Чибисов и Березин.

— Что это у тебя за цепи? — спросил Кукаркин.

— Сделал из старых, от бензомоторки, — ответил Сергей. — Посмотри, подойдут — нет?

— Подойдут.

— Тогда подточи их малость.

— Потом, парень, потом… Сейчас пойдем пробовать эту, — сказал Кукаркин, покачивая на ладони переделанную цепь.

Подошли начальник лесопункта и парторг.

— Ну, покажи, что у тебя получилось?

Чибисов взял у Кукаркина цепь, начал перебирать в руке. Зубьев осталось мало, они теперь располагались реденько, цепь казалась более легкой.

— Испортил ведь, испортил! — покачал он головой и передал цепь Березину. — Говорил, ничего не выйдет, только испакостит цепь, а мне, не знаю за что, «строгача» посулили…